Краузе - один из немногих людей, который на каком-то абсолютно непостижимом для современной науки глубинном уровне не умеет и не может вызывать однозначных эмоций. Если у нормального человека физиологические потребности - это потребности в пище, воде, укрытии, половом удовлетворении, сне и кислороде, то у него добавлялась еще одна - создание диссонанса поразительной разрушительной силы. Он - один из тех, в один момент с которым хочется быть постоянно рядом, слушать его, а в следующий - утопить в колодце, как никому не нужного больного котенка, который только раздражает своим постоянным писком; ему можно клясться в вечной дружбе и верности, чтобы через неделю обнаружить себя, душащим его подушкой, пока он беззаветно витает в царстве Морфея. Он говорит то, что видит, но и видит исключительно то, что хочет, не вдаваясь в детали и всеми конечностями отталкиваясь от любого мнения, отличающегося от его собственного. Я не знаю ни одного человека, который смог бы уверенно сказать, любит он Уоррена или ненавидит, зато одно я знаю точно - его знают все. Он достаточно давно превратился в местную достопримечательность Брайтона, к которой устраивают паломничества и жертвоприношения в том или ином смысле, а вот праздника имени Краузе до сих пор нет.
           Поворачиваю голову в сторону парня и, пожав плечами, следую его примеру, снимая босоножки. Пожалуй, я слишком давно не была на пляже, чтобы отказываться от подобного предложения. Жизнь в университете слишком насыщена разнообразными событиями, будь то подготовка к скучным лекциям или спонтанная поездка куда-либо за город, да и праздное продавливание дивана в общежитии еще никто не отменял. В любом случае, моя кожа была слишком бледной для того, чтобы являть ее здесь в светлое время суток, а в темное сложно найти подходящую компанию - как правило, студенты Брайтона начинают пить, как только солнце касается линии горизонта, но это исключительно в будние дни, а в выходные сложно найти того, кто уверенно сможет пройти проверку на алкометре в любое время суток.
          - Будем надеяться, что нам повезет и они нам не попадутся, а то у меня есть определенные планы на завтрашний день, поэтому глупая и нелепая смерть от укуса гремучей змеи не входит в список дел на сегодня. И да, делать какой-либо отсос я не собиралась и не собираюсь по сей момент, - произношу, осматриваясь по сторонам и прикидывая, где можно оставить обувь. Так и не найдя подходящего места, направляюсь к воде, но останавливаюсь, как только она достигает уровня щиколоток - ах да, купаться в мои планы тоже не входит, - Да ладно тебе - уверена, что у нас гораздо больше общего, чем ты думаешь, - обращаюсь к парню, повернувшись к нему лицом и скользя по нему взглядом, - Ладно-ладно, Ганнибал, Салем, Сорвиголова, Теория большого взрыва, Клиника... - начинаю перечислять, загибая пальцы свободной руки, - И да, я не уверена, что все они идут именно по этому каналу, но это же не значит, что они не классные? Поэтому если не смотрел, то попробуй. А тот факт, что ты читаешь книги, то смею заметить, что им ты меня просто поразил. Как? Король гламура Уоррен Краузе читает книги? Серьезно? Книги - это такие бумажные штуки в плотной обложке с рисунками и буквами внутри. Ничего не перепутал? - округляю глаза и приоткрываю рот, изображая удивление, но тут же отбрасываю это, оставляя на лице улыбку, - Уверена, что несмотря на все слухи и сплетни ты не такой дебил, - произношу, наклонив голову к плечу и едва качая ей. Поворачиваюсь обратно к морю и упираюсь руками в бока.
          - Что ты вообще думаешь о Брайтоне? - задаю достаточно странный и, возможно, неуместный вопрос, - Давно мы с тобой не разговаривали, кстати.

Когда-нибудь мы научимся просыпаться, а не воскресать. Когда-нибудь мы научимся говорить то, что хотим сказать, а не то, что думаем. Когда-нибудь мы научимся ценить тех, кто заслуживает этого, а не тех, кто громче всех смеется, лучше всех пьет или выглядит умнее остальных. Когда-нибудь настанет тот волшебный момент, когда мы расставим все по местам, расставим все точки над "и" и станем абсолютно счастливы. Мы постигнем дзен, оставим за спиной самых прилежных буддийских монахов и раскроем объятья всему миру, наполняя его только поступками и словами под знаком "плюс".
          Мне нравится думать о будущем, нравится фантазировать о том, что все обязательно будет хорошо, но мне так и не удается избавиться от странного якоря, который тянет на дно, самое глубокое и самое темное - обязательства и потребности. Мне нужна вода и еда, чтобы дальше влачить свое жалкое существование. Мне нужны книги, чтобы продолжать развиваться и не терять пульс. Я должна быть вежливой, приветливой, милой и заботливой, но отвергаю все моральные нормы на уровне подсознания. А еще, как бы прискорбно это не было признавать, мне нужны люди - я не могу без общения, не могу молчать. Я не хочу делиться с ними своими заботами и переживаниями, да и никогда не хотела, если быть честной, но мне нужны люди, чтобы чувствовать себя частью чего-то, чтобы создавать иллюзию того, что я кому-то нужна, советом, помощью или банальной жилеткой для нытья. И я понимаю, что не уникальна - люди нужны всем, а тем, кто кричит о собственной независимости или пренебрежении общественным мнением, они нужны особенно. Уоррен, я знаю, что ты точно такой же, как я. Уоррен, я знаю, что они нужны тебе сильнее,чем мне.
          - Если не найду ничего ценного, то я заберу твою жизнь, - пожимаю плечами, - Уверена, что я смогу найти у тебя достаточно вещей на семьсот баксов. Пару рубашек, несколько галстуков, возможно, мне удастся забрать даже штаны. Главное, что я смогу продать все это в три раза дороже, как святую реликвию, - смеюсь, - Это самый простой бизнес в истории, зато самый прибыльный. Как думаешь, я смогу покорить с ним вершину Форбс? Ну или хотя бы подобраться к ней поближе? - качаюсь в сторону и касаюсь твоего плеча своим. Ты можешь отрицать это, фыркать и кривить губы, но я все равно знаю, насколько это льстит тебе, - А не любят тебя, потому что создал образ самодовольного придурка, которому никто не нужен. Понимаешь, барышни - странные создания, которые влюбляются в отрицательных героев в надежде, что им удастся изменить их своей любовью, а со временем понимают, что их организм не может столько пить, а нервная система не выдерживает все стрессы, которые сыпятся на их бренные головы. Все просто - либо тренируй их пить, либо опаивай карвалолом или валерьянкой, - улыбаюсь в сторону моря. Сомневаюсь, что способна "открыть Америку" в плане ухаживаний за слабым полом такому, как Уоррен, но он не останавливает меня, значит, я не так бесполезна в этом пласте человеческих взаимоотношений.
          - Краузе, скажи честно, ты хочешь раздеть меня? Потому что судя по твоим телодвижениям, ты ночей не спишь, а только мечтаешь об этом, - спрашиваю, смотря тебе в глаза и снова надавливая на руку, заставляя отпустить край майки. Возможно, она просто не соответствует твоим понятиями красоты и стиля, но это еще не повод пытаться ее снять с меня или опустить край так сильно, чтобы она обтягивала тело настолько, что не оставляла ни шанса фантазии, - Или ты прикидываешь размер груди? Нет, Краузе, не выросло и не вырастет! Не ела я в детстве растишку от Даннон или булки, но на это грех жаловаться, - смеюсь и достаточно ощутимо хлопаю парня по предплечью, - И даже не надейся, что вырастет - я упустила тот момент, но и не стремлюсь к большим объемам. Такое чувство, что именно благодаря моим, на меня все чаще обращают внимание: то тебе майка покоя не дает, то еще какой-то парень в библиотеке пристал. Бьюсь об заклад, что он просто фантазирует о мальчиках, поэтому я оказалась в зоне его симпатий. А вот почему ты питаешь к ней такие нежные чувства, для меня так и остается загадкой. Краузе, мать твою! - последнюю фразу почти кричу, сжимая его кисть своими пальцами и пытаясь оттянуть от своей вещи, - Слишком быстро переходишь к домогательствам, поэтому у тебя и нет девушки. Или есть? - поднимаю голову, смотря на тебя, и на мгновение задумываюсь. Нет, в твоей личной жизни черт ногу сломит, а мои конечности мне слишком дороги, чтобы разбираться в этом омуте, поэтому сжимаю губы и свожу брови, - Я не знаю, я не хочу разбираться в этом бедламе, ибо там все слишком сложно для моего простого и недоразвитого мозга гумантария. В любом случае, если сам захочешь, то расскажешь, а если нет, то это не мое дело.
          Ты задаешь вопрос о прошлом, а я понимаю, что мне нечего тебе ответить, да и что я могу? Рассказать, как прорвалась на показ мод с бывшей Вестерн и вышла впервые на подиум в качестве модели? Или о том, что по уши влюбилась, но из этого так ничего и не вышло, потому что человек оказался "не моим"? О том, как мне было хорошо с ним, спокойно, хотя мы и ругались до срыва голоса, до разбитых зеркал и разбитых о стены костяшек пальцев? О том, как впервые напилась? О том, как меня отвезли в больницу с очередным приступом? О том, как спьяну переспала с Престоном, которого всегда считала страшим братом, а потом оказалась с ним в доме и озера и узнала, что с братьями не только можно спать, но это может еще и чертовски понравиться? Это все скучно, обыденно и интересно только мне, потому что все попадает исключительно в мою категорию "первый раз".
          - Ничего особенного: я встречалась одновременно с двумя братьями Перри, но из этого ничего толкового не вышло. Младший был слишком... м-м-м, младшим, а старший... А старший - это Перри во всем его величии и непостоянстве, но было забавно и занятно. В любом случае, плохой опыт - намного ценнее, чем положительный. Мы не учимся на положительный эмоциях, но только на отрицательных, даже если доходит до того, что начинаешь молиться Богу, чтобы все закончилось. А ты... не знаю, сделай выводы о нем, но я бы ему больше не доверяла. Черт его знает, что будет потом и сколько ему предложат за новую статью о тебе, ведь если он - твой друг, то знает о тебе больше, чем остальные.

У нас не было детства в его привычном проявлении. Я не собираюсь разбрасываться громкими словами, мол нас разлучили, забрали друг у друга. Боюсь, что это мало что изменило во мне, в тебе. Да, я бы хотел, чтобы мы были ближе друг к другу, чтобы мы больше доверяли и верили, чтобы у нас было больше времени. Просто сейчас иногда я ловлю себя на мысли, что мне мало тебя. Ты иногда исчезаешь из моей квартиры, ничего не говоря, на несколько дней, иногда звоня и постоянно присылая сообщения. Я только продолжаю хмуриться и делать вид, что мне наплевать. Я будто нехотя беру трубку телефона, ловлю каждое твое слово. Я будто не тороплюсь отвечать на твои сообщения, ограничиваясь короткими ничего не значащими ответами. Я будто не хочу ехать за тобой на другой конец города, надеясь, что как только ты сядешь ко мне в машину, тут же предложишь поехать домой – я не хочу делить тебя ни с кем. Ты. Моя. Сестра. Помнишь, как я буквально заталкивал в горло человеку слова, которыми он попробовал оскорбить тебя? Помнишь, как я сломал в двух местах руку парню, который посмел ее поднять на тебя? Помнишь, как я припер к стенке девушку, которая, будучи в довольно-таки нетрезвом состоянии, попыталась втянуть тебя в драку? Помнишь, как ты орала на меня в те моменты и обещала уйти и никогда не вернуться? Помнишь, как ты заехала мне по лицу, когда однажды один из твоих ухажеров просто пропал из твоей жизни? Помнишь, как после этого с видом обиженного ребенка пришла в мою комнату и молча забралась под одеяло, чтобы просто так проваляться весь вечер, ничего не говоря и тупо пялясь в какой-то нелепый фильм? Я боялся пошевелиться в тот момент, не уверенный, что мне все это не снится. Я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что ты все-таки уже взрослая, уже можешь сама постоять за себя, уже можешь первая начать скандал, уже можешь закатывать истерики, уже хочешь чего-то непонятного, что окружающие называют «личной жизнью».
          Я тебя запомнил именно той мелкой девочкой, с улыбкой маньяка и завидным упорством ломающей мои игрушки. Попробуй переубедить меня.

http://24.media.tumblr.com/0a5a4f07ea4d … o1_500.gif
          Впервые за долгое время мы не просто мечтаем о том, как сбежим, как начнем новую жизнь, как будем жить вместе, как будем работать и отдыхать, а действительно делаем это. Мы. Сбегаем. Вместе. Я не устал от университета, от вездесущих студентов, постоянно сующих нос не в свое дело, от самоуверенных преподавателей, пытающихся научить нас жизни, от твоих многочисленных друзей и подруг, с которыми мне приходится делить тебя. Я давно привык ко всему этому, еще до твоего появления, все это сливается в мерцающий разными цветами фон. Так люди, боящиеся тишины, сосуществуют с постоянно включенной музыкой, телевизором, радио, телефонной трубкой у уха, разговаривают сами с собой. Это все – неотъемлемая часть моей жизни, от которой я не жажду избавляться. Но я все равно хочу попасть с этот чертов Лос-Анджелес, где провел свои юные годы, где осталось так много воспоминаний, где с каждым зданием что-то да связано, куда ты так рвешься.
        - Главное, не напиться этим пивом и так там и не остаться, – задумчиво произношу, все так же смотря в потолок. Я давно отказался от идеи угадывать, о чем ты думаешь – сложно разбираться в хаосе мыслей, когда их обладательница каждую секунду способна выкинуть финт, от которого волосы становятся дыбом. Самое смешное, что я всегда тебя поддерживаю, потому что мне это тоже интересно. Это как глоток свежего воздуха в душном помещении: до его появления ты даже не задумывался, что именно его тебе так не хватало, а после – не можешь там находиться и несколько минут. Это просто игра контрастов, когда тебе показывают, что можно жить не просто лучше, но намного лучше. И возможно – но только возможно! – я попробую там то, что ты мне приготовишь, все так же рискуя оказаться в больнице, далеко неуверенный, что ты не бросишь меня там, ведь тут начнется учеба, пары, друзья и прочее-прочее-прочее, и еще миллион причин, по которым тебе жизненно необходимо нарисоваться в своей обители знаний. Возможно, я поддамся твоему «слабо?» и полезу на механического быка, чтобы слететь с него от метко запущенной в лоб бутылки из-за под воды, пива, колы, фанты, спрайта – останется надеяться, чтобы в тот момент ты не пила какое-нибудь шампанское или вино, и это все не закончилось черепно-мозговой. Возможно, я получу от тебя по морде в очередном баре, где буду спокойно стоять и разговаривать с какой-нибудь миловидной девицей, строя планы на предстоящую ночь, а после все это перетечет в целое представление имени тебя, сопровождаемое битьем посуды, новыми ударами точно в челюсть, криками о том, какой я изменщик и кинул тебя с тремя детьми дома. Возможно, я получу по почкам от доблестных сотрудников полиции за сопротивлением им, чтобы потом найти в своем рюкзаке тайно сунутую туда бутылку с чем-то там, потому что ты видела такое в кино. Возможно, я сломаю себе руку во время катания на лонг-борде, прицепленном к машине, потому что так можно быстрее всего разогнаться, забыв, что моя сестра – далеко не мастер вождения и периодически забывает о том, что позади едет и ее брат, который не так ловко входит в повороты на доске. Но все это будет потом, потом ты обязательно сотворишь что-нибудь такое, за что своим здоровьем придется расплачиваться мне, а сейчас я просто обнимаю тебя и прижимаю к себе, легко касаюсь губами линии роста волос, наслаждаясь редким моментом спокойствия…
          Ты подскакиваешь на кровати и достаточно больно дергаешь меня за щеки. Хватаю тебя за руки и в считанные минуты скручиваю их крест-накрест, оказываясь за спиной. Немного ослабляю хватку, чтобы на твоем теле не осталось синяков, которые ты будешь совать мне под нос при каждом удобном случае, а ты ведь будешь, я знаю: ты положишь ногу мне на руль, пока мы будем лететь по трассе со скоростью в несколько сотен миль. И все это, только чтобы я остановился у того заманчивого придорожного кафе, в котором ты так хочешь мороженое, или пирожное, или еще черт знает что! Ведь я виноват, я испортил твое идеальное тело.
          - Во-первых, не стоит так издеваться над песнями и над моими ушными перепонками. Во-вторых, давно ты собралась в Калифорнию? – произношу тихим спокойным голосом, уверенный, что то, что начнется сейчас, будет больше напоминать попытку оседлать ураган Катрину – маленькое блондинистое существо способно поднять вагон весом в несколько тонн, когда чувствует, что его свободу ограничивают, но это не страшно – я готов одеть на тебя поводок, если ты выкинешь что-то экстраординарное в ЛА. Стоя на коленях, опускаю задницу на ноги – там я устойчивее, так есть точка опоры, так мое лицо немного дальше от твоей головы, а, значит, есть надежда, что в наше импровизированное путешествие я поеду с полным набором зубов.
          - На моей машине поедем или на твоей? – задаю резонный вопрос и тут же немного толкаю тебя, заставляя упасть на живот на кровати. Мгновенно встаю сам и поправляю рубашку, отряхиваю джинсы и хлопаю по карманам, проверяя все ли на месте. Абсолютно не_необходимо дожидаться, пока ты вскочишь с кровати со вполне ожидаемым желанием напинать мне по заднице, аргументируя это кровной местью, поэтому почти сбегаю от тебя из квартиры, вниз, перепрыгивая через несколько ступенек, останавливаюсь только возле машины. Закуриваю – думаю, у меня есть пара минут, пока ты выйдешь со всем своим скарбом, собранным в дорогу.
          Пора выдвигаться, а то такими темпами мы доедем разве что до ближайшего бара.

Сгусток энергии, абсолютный и кристально чистый. Ты никогда не умела сидеть на одном месте достаточно долго, чтобы я успевал запечатлеть это в памяти, насладиться этим моментом сполна. Ты – одна из тех, кому постоянно нужно куда-то торопиться, спешить, бежать, лететь, а потом жаловаться, что ты ничего не успеваешь, что тебе мало двадцати четырех часов, что сон – самая бесполезная и пустая трата времени, что ты готова питаться из тюбиков, чтобы это не так сильно отвлекало от других жизненно необходимых дел, что ты хочешь улететь на Венеру, где одни сутки длятся сто шестнадцать часов. Потом, вечером, ты обязательно упадешь в кресло, полностью опустошенная и обессиленная, но такая счастливая, потому что успела организовать все, что планировала, успела встретиться со всеми, с кем давно не виделась, успела закончить миллион дел. Ты просидишь так, не долго, сладко потянешься, зевнешь и с довольной улыбкой поползешь в душ, по пути заглядывая в холодильник, чтобы смыть с себя всю суету этого дня, оставить ее где-то за спиной, и только после всего этого ты позволишь себе расслабиться, минут на двадцать – тупо уставившись в телевизор, или лениво переворачивая страницы очередного журнала, или пролистывая ленту новостей, которые ты уже успела обсудить не один раз за этот день. А потом ты обязательно найдешь, чем занять себя, чем занять меня: в десять часов вечера ты захочешь перекрасить стены в новый цвет, передвинуть мебель, съездить куда-нибудь за газировкой, посетить сомнительное мероприятие, куда не хочешь идти одна, потому что боишься, что будет недостаточно весело. Знаешь, что самое смешное во всех твоих маленьких и больших капризах? Я всегда иду на поводу, просто потому что мне интересно, чем все это закончится: мы всегда начинаем с малого, а заканчиваем чем-то масштабным. Ты готова ныть мне в телефонную трубку днями напролет о том, какие все вокруг идиоты, писать мне огромные смс о том, какая на улице отвратительная погода, слать бесчисленные фотографии о том, как ты в очередной раз встала в пробку, но я знаю, что вечером, когда мы оба освободимся, меня будет ждать всплеск эмоций, и только ты сможешь ответить на вопрос о том, что это будет на этот раз: удивление, граничащее с яростью, или смех, перерастающий в истерику. Но несмотря ни на что, тебе свойственна сентиментальность, когда ты начинаешь вспоминать наше прошлое непривычно тихим голосом в редкие моменты спокойствия, когда ты начинаешь фантазировать о том, к чему мы могли бы прийти, если бы… всего-навсего маленькая частица, состоящая из двух букв, переворачивала нашу жизнь каждый раз, как только ты ее произносила. Твоему воображению не было пределов – никаких намеков на границы или любые подобия рамок – только рассказы, на уровне сказок, чем мы могли бы заниматься, куда сбежать, где оказаться, с кем познакомиться, о чем разговаривать, о чем размышлять, что увидеть, что услышать. Иногда я был безмерно рад, что это навсегда так и останется всего-навсего идеей в твоей голове, но в других случаях я был готов рвать волосы на голове – мне так хотелось оказаться там, хоть на минуту, почувствовать и прочувствовать тот момент. Из тебя мог бы получиться отличный писатель.
           Помнишь, как много вопросов у нас было, как мы только встретились?
Как ты? Как дела? Как настроение? Какой язык в Норвегии? Сколько всего в мире стран? Почему считается, что океанов четыре, хотя он всего один? Почему Латинская Америка называется латинской, хотя не имеет ничего общего с латынью? Чем занимаешься? Как добиться буддийского просветления? Сколько несоответствий можно найти в христианстве, если перечитать все Евангелие? Почему люди не понимают? Сколько всего слов на букву «А»? Как работает ядерный реактор? Почему мне так нравится с тобой молчать? Почему ты всегда говоришь? Ты боишься тишины? Чего ты боишься? А чего хочешь? Ты правда думаешь, что я не смогу прочитать твои мысли?
          Ты всегда задавала эти самые вопросы, а я всегда искал на них ответы. Я терпеливо объяснял, почему небо голубое и что будет, если наше солнце разделится на два; почему птицы летают, а люди не могут и как правильно классифицировать животных на подвиды; куда исчезает монетка в руках фокусника и почему он может глотать сабли, огонь, бензин и все остальное, на что только упадет его зоркий взгляд. Я постоянно что-то читал, учил, узнавал, изучал, зубрил. Я перерыл тонны книг и научных статей, километры статей и миллионы заметок, несчетное количество непонятных формул и непонятных определений. У тебя не должно было возникнуть и мысли, что я чего-то не знаю или не умею.
          На один вопрос я так и не нашел ответ – я не помню, как ты появилась в моей жизни. Будто была там всегда, будто не было никаких «не было» или «не знакомы». Как что-то само собой разумеющееся, но в то же время абсолютно необъяснимое. А потом я переставал задавать этот вопрос сам себе.
           Я заглядываю тебе в глаза, и тут же появляется это мерзкое тянущее чувство внизу живота: я слишком хорошо знаю этот твой взгляд, не сулящий мне ничего хорошего или даже намека на классический happy end. Безусловно, в твоей голове твой план выглядит идеальным, но мой жизненный опыт подсказывает, что ты имеешь свойство периодически забывать об ограничения, накладываемым не то, чтобы законами уголовного кодекса, но законами физики. Милая моя, любимая сестра, запомни раз и навсегда: ничто не берется из ниоткуда и не исчезает в никуда; люди не летают без подручный средств; сила воздействия равна силе противодействия; человек не может достаточно быстро передвигаться с переломанной ногой; и ты никогда не сможешь пережить ситуацию еще раз, чтобы что-то изменить, вернувшись в прошлое. Я ставлю кулак на стол и оттопыриваю средний палец, показывая небезызвестный жест.
          - Если твой план не включает в себя пункты «доехать до ближайшего банкомата» и «снять деньги», то прости милая, но хуй тебе, а не ключи от моей машины, – произношу достаточно тихо, чтобы не быть услышанным персоналом. К сожалению, мы в паре часах езды от ближайшего города, а мой организм не вынесет такого количества кофеина, который мне придется влить в себя в ожидании возвращения ненаглядной сестры. С другой стороны, скорее, у меня сведет скулы от вежливой улыбки всем вокруг или начнет дергаться глаз от косых взглядов официантки. Ни одна из предстоящих перспектив меня не просто не радовала, но даже не устраивала.
          - Думаю, нам действительно стоит взвесить все «за» и «против», чтобы прийти к кому-то согласию. Ситуация не патовая – ты всегда можешь закатить скандал на тему того, что нас не предупредили о способе оплаты перед заказом, а я в жизни не поверю, что ты не пойдешь на это или что ты не хочешь этого – ты всегда готова привлечь внимание к своей маленькой персоне любыми способами. Другой момент, что это наиболее скучный сценарий развития ситуации, в котором нам не придется убегать, - говорю, внимательно следя за твоей реакцией. Пожалуй, мне действительно нравится наблюдать за твоим разочарованием – ты моментально превращаешься из самодостаточной и самостоятельной девушки в обиженного ребенка, который только что понял, что ни одна истерика не поможет ему заполучить желаемое, просто потому что папа слишком строг. Возможно, это будет означать разбросанные кусочки лего у кровати родителя или разлитый по всему столу суп, но «нет» так и останется «нет» - придется играть со старыми игрушками и есть салат вместо сладкого.
          Я достаточно ощутимо и, как мне кажется, неожиданно пинаю тебя по ноге – не только мне страдать и мучиться во время этого путешествия – а как только ты пригибаешься вниз, чтобы приложить ладонь к синяку, который обязательно появится, моментально сажусь рядом о обнимаю за плечи. Ни одни проклятья, выраженные тихим шипением, и обещания надрать мне задницу, как только мы выйдем отсюда, не испугают меня и не испортят момент радости – это не тяга к мазохизму, но момент странного триумфа, когда мы воплощаем именно мою дурацкую идею.
          - Милая, тебе снова плохо? – спрашиваю с напускной заботой в голосе и внимательно осматриваю тебя. Что там еще нужно сделать, чтобы придать своему виду еще больше обеспокоенности? прости, милая сестра, но в нашем тандеме актриса именно ты, а у меня всегда вторая роль и единственная реплика «Овсянка, сэр». Пожалуй, эта ситуация – единственная, когда я сожалею об этом несправедливом «разделении талантов».
          - Что? Тебе нужно в туалет? – задаю вопрос, вероятно, слишком громко. Мой план до безобразия прост и лаконичен, а потому должен сработать – вход не всегда остается выходом, а вот окно в туалете может нас спасти, если любимая сестра не разъелась до тех размеров, что не сможет вылезти. Я легко подхватываю тебя, картинно страдающую и почти умирающую, на руки и интересуюсь у официантки о местонахождении помещения, чтобы тут же направиться в указанном направлении. Наверное, наша связь действительно становится сильнее и прочнее с каждой минутой – мы все еще не можем заканчивать предложения друг за друга, но только потому что знаем, как второй не любит, когда его перебивает первый. Нам не обязательно объяснять что-то друг другу, чтобы понять, что нужно делать в тот или иной момент времени. Наверное, именно это и должно быть включено в понятие слова «семья».
          Как только дверь закрывается за моей спиной, опускаю тебя на пол и включаю воду в кране – хоть какой-то звуковой фон нам сейчас необходим, затем оглядываюсь в поисках окна, которое оказывается достаточно высоко для тебя под потолком, а потому становлюсь под ним и сцепляю руки в замок, чтобы помочь тебе подняться.
          - Если ты не сможешь пролезть, я втащу тебя обратно и сбегу в гордом одиночестве, а ты будешь разгребаться со всем этим сама, ибо нефиг столько жрать ночью, – бормочу, смотря на дверь – у меня действительно начинается паранойя, что она откроется в самый неподходящий момент. Остается верить только в то, что обслуживающий персонал действительно такие идиоты, как про них пишут в книгах или снимают фильмы.