Обвожу взглядом то, во что превратилась гостиная собственной квартиры. Не наблюдаю алкогольных рек и кокаиновых берегов - все чинно и почти аккуратно, но это только начало, самое начало, когда в молодых организмах плещется не больше одного промилле алкоголя. Никто не пытается превратить помещение в бедлам и вертеп, в очаг похоти и разврата, а мне уже не терпится посмотреть на это и плевать на последствия - пока я буду спать, горничная приведет все в первозданный вид. На глаза попадаются исключительно бутылки от пива Corona и красные пластиковые стаканы с неизвестным содержимым, как в дебильных фильмах про студенческие вечеринки, поэтому происходящее напоминает пафосное чаепитие у какого-нибудь английского лорда, вот только леди, волшебниц или утонченных эльфиек тоже не видно - только шлюхи в критически коротких платьях и с вызывающе глубокими декольте. У них стройные ноги, упругие задницы и красивые груди - все тщательно подобрано, чтобы ты чувствовала себя неуютно. Моя маленькая принцесса, я сброшу тебя с пьедестала твоей самооценки прямо в лужу дерьма, чтобы ты отбила свою фантастическую задницу. Я обещаю тебе это. Нельзя привлечь мое внимание своим необычно красивым лицом, нельзя связать меня взглядом своих ледяных глаз, нельзя зацепить меня своим тихим голосом и остаться безнаказанной.
          Пожалуйста, иди к чертовой матери и наконец то уберись из моей головы, прихватив все свое очарование, нежность и громкие стоны, который впитались в стены моей спальни. Вырви свои "еще", что намертво вплелись в задворки моего сознания; ты шепчешь их, прижимая меня к себе, растворяя в себе, впиваясь в спину ногтями и оставляя укусы на плечах, только раззадориваешь меня. Вдохновляешь. Возбуждаешь. Сносишь все к херам. Я закрываю глаза в полном одиночестве, я засыпаю, я проваливаюсь в царство Морфея, но все равно думаю о тебе - меня засасывает в воспоминания о тебе, как в зыбучие пески, а выбраться из них самостоятельно невозможно. Поможешь мне? Помоги мне. Отпусти меня, верни меня себе. Я заебался. Я больше ничего не хочу.
          Привет, Эльза. Как твои дела? Как ты вообще? Чем занималась? Что делала? Что читала? Что смотрела? О чем переживала? О чем думала? О чем волновалась? Как твоя собака? Или у тебя кошка? Попугай? Как семья? Как все те твари, что пожирают глазами? Какого черта ты улыбаешься ему, сидящему от меня в другом конце моего же дома? Я выкину эту мразь к чертовой матери, прямо на улицу, на дорогу, под колеса проезжающему мимо автобусу. Или лучше приложу раскрытой челюстью к бордюру и ударю пяткой прямо в затылок, а потом вернусь обратно, на свой диван, обниму любую из присутствующих тут куриц и прижму к себе достаточно сильно, чтобы ревность, которая только зарождается в твоей груди, достигла неведомых размеров, спалила тебя дотла, до самого основания. Почувствуй себя мной и прекрати вертеть мной, крутить, как тебе заблагорассудится. Перестань говорить, что я плохо на тебя влияю, ведь мы оба знаем, что тебе это нравится. Маленькая хрупкая девочка, ты привыкла к золотой клетке, ты не знала грязи и настоящего болота, из которого невозможно выбраться, но я все равно встретился тебе - я пришел к тебе сам - крепко взял за руку и повел за собой на самое дно. Ты сопротивлялась? Не припоминаю - ты скромно зашаркала своими маленькими ножками за мной, ведомая туда, где ты еще не была. Туда, где нет этикета, нет интеллигентности; туда, где едят не теми вилками и пьют прямо из бутылки, где все клали свой детородный орган на нормы морали - только истинные, животные инстинкты, только бессмертное "хочу тебя", которое сводит любые диалоги к абсолютно нулю; где пожирают губы друг друга, чтобы доказать что бы то ни было; туда, где не занимаются любовью - где трахаются. Тебе же этого хотелось всю твою короткую жизнь? Грубо и жестоко, не думая о тебе - только о себе.
          Жвалки дернулись, сжал зубы так, что почти слышу их скрежет, их хруст - я разорюсь на стоматологе и никакие золотые грилз мне не помогут. Скрипнул клыками о передние резцы, просто потому что ты бесишь, раздражаешь одним своим видом, своими ничего не значащими жестами, легкими улыбками, никчемными взглядами, неуверенными попытками поправить макияж или прическу, адресованными не мне. Собственник. Параноик. Деспот. Тиран. http://i.picasion.com/resize81/3a0e96d4 … 261c5.gifА вот ты - моя, целиком и без остатка, как минимум, в моем понимании реальности и всего происходящего вокруг. Я не один из твоих мальчиков, что бегают за тобой, роняя слюни и рассыпаясь в комплиментах, для которых учат весь словарь синонимов наизусть. Я не обволакиваю тебя, не завлекаю, не обнимаю, не прижимаю лишний раз, не пытаюсь оградить от всего остального мира - я стою рядом и, хотя и не держу тебя за руку, но ты же видишь толстую цепь от наручников, которой пытаюсь приковать к себе? Ненавижу делиться - либо со мной, либо где-то бегаешь по блядкам, облизывая рестораны и клубы, залезая на барную стойку, откуда ты видна всем и каждому, кричишь в рупор о своем существовании. Прекрати, знай себе цену, ты уже лучше остальных, потому что со мной. Признайся, тебе нравится все происходящее: мои руки, скользящие по твоим бедрам, поднимающие твое платье, твои смущенные "Прекрати" в ответ и мои недоумевающие "Почему?". Я знаю тебя, я читаю тебя, я чувствую тебя - прижимаю голой спиной к шершавой стене в ближайшей подворотне, забрасываю твои ноги себе чуть ниже талии, переплетаю языки, шепчу, что хочу тебя прямо здесь и сейчас. Ты отталкиваешь меня и смеешься. Ты всегда отталкиваешь. Ты всегда смеешься.
          Твои "золотые мальчики" не способны на такое - они не поднимут тебя легко на стол, чтобы ты танцевала там, не нальют лишнюю рюмку текилы, чтобы твои ноги начали заплетаться окончательно, не скользнут рукой за резинку юбки во время серьезного разговора, чтобы ты возбудилась. Они пишут про тебя песни, стихи и поэмы, а я шиплю глухое "сука", когда скользишь языком к паху.  Они готовят завтраки в постель, встречают после работы и внимательно выслушиваю твой щебет, а я ограничиваюсь коротким "Окей". Они цитируют Канта, Достоевского, Гюго и Готорна, они признаются в любви возвышенно и одухотворенно, они одаривают тебя цветами и милыми подарками, а я протягиваю тебе новый косяк - это мое признание тебе. Ты же знаешь это? Ты же чувствуешь это? Ты же понимаешь, что я никогда не признаюсь тебе? Мне просто-напросто не хватает сов, аллегорий и метафор, я не могу объяснить все происходящее даже не у меня в голове - внутри меня. Это сложнее квантовой физики, высшей физики и органической химии. Останься со мной. Будь со мной.
          Но ты все равно отворачиваешься от меня, не практически - метафорически, а я сжимаю кулаки, пока синеватые полумесяцы не появятся на ладонях. Ненавижу тебя. Презираю тебя. Не могу вспомнить, когда очередная игра превратилась в реальность, стала частью меня. Не понимаю. когда я перешагнул черту, которую поклялся отторгать всем своим естеством.
http://49.media.tumblr.com/ed3b1876314b … o1_250.gif          Мне даже не нужно что-то придумывать или выдумывать, не нужно напрягаться от слова "вообще" - я бормочу что-то вроде "Сюда" и провожу пальцем по лицу той, чье имя даже не подумаю узнать, не собирааюсь засорять свои мозги лишним мусором. Она поддается, чувствую, как обмякает в моих руках, вижу, как стремится мне навстречу - только делаю полшага в сторону, закрывая ее от тебя своей спиной. Думай, детка, гадай, кусай локти и выкручивай себе суставы, мучимая немыслимым количеством вариантов, изнывай от неведения, представляй себя на ее месте - ты, мать твою, должна быть на ее месте. Сам не понимаю, что говорю ей - что-то дежурное и невероятно остроумное - но зачем-то продолжаю, никак не могу остановиться, не контролирую свое тело - засовываю большой палец ей в рот и закатываю глаза, когда она обнимает его губами. Я готов, я созрел, я дорос до того состояния, когда хочу сделать тебе больно, просто потому что мне надоело играть с тобой в игры - отъебись от меня: обидься, оскорбись и вычеркни из своей жизни, как всех тех маменькиных сынков,что наскучили тебе. Исчезни и никогда больше не появляйся. Я напишу песню про тебя, а этим все закончится. Ты вскрыла меня, достала все самое сокровенное, самое откровенное, самое настоящее - я больше не хочу этого, ведь я не консервная банка.
          Посмотри на меня, всмотрись внимательно, окунись в мою душу, в мое нутро, но будь осторожна, а то тебя затянет еще больше, возможно, что окончательно и бесповоротно, и ты станешь пошлее, развратнее, извращеннее, вульгарнее, неприличнее, а мне это не нравится, зато мне нравится твоя наивность, широко открытые глаза и то, как ты округляешь губы, когда удивлена... Я испорчу тебя один раз и навсегда - примерно так я думал, когда только познакомился с тобой, когда коснулся себя, когда сказал что-то незначительное, когда ты мне ответила, когда я понял, что это начало конца, моего конца. Но, что бы я ни чувствовал, что бы я ни думал, я все равно ставлю колено у нее между ног, а потом беру за руку и веду на диван, где сажаю рядом с собой, прижимаю к себе. смотря тебе в глаза.
         Что скажешь?

Да-да, все хорошо. Завали.
Да-да, я все сделаю. Отвали.
Да-да, я буду к ужину. Достала.
Ева, мать твою, отъебись от меня.
          С раздражением бросаю телефон рядом с собой и закидываю ногу на другую, скрещивая их. Стараюсь говорить с женой едва слышно, но все равно бросаю взгляд на кровать, на которой все еще спит Алекс. Расстегиваю пуговицу пиджака и обратно утыкаюсь в папку с бумагами, лениво поднимаю верхних лист, пробегаясь глазами по строчкам: расходы, расходы, расходы... Закрываю глаза, щурюсь, сжимая переносицу указательным и большим пальцами - я устал, я чертовски устал. Я больше не могу считать, все контролировать, я больше не хочу быть помешанным на этом самом контроле, доверяя секретарше только отвечать на звонки под диктофонную запись и бронировать столики в ресторанах. Отдел маркетинга, аудита, внешнеэкономической деятельности, у каждого есть начальник, подотчетный мне, но я все равно продолжаю навязчиво лезть в их дела, закапываясь в бумажках по самые уши - никак не могу довериться людям, которых подбирал сам. Всем им нужно дополнительное финансирование, ни один не влазит в бюджет... Мать вашу, когда будут доходы?! Людям надоело их самое древнее и самое любимое увеселение - убивать друг друга? Они больше не чувствую азарта, адреналина, страсти и возбуждения, когда жизнь им подобных зависит от желания одного-единственного, вполне конкретного, человека: нажать кнопку или нет, хорошее у него настроение или нет? Цинично звучит и, собственно, так и является.
          Со временем появилась дурацкая привычка строить планы, продумывать все до малейших мелочей, составлять списки и заметки на будущее - уже не полагаюсь на свою память, ведь она может подвести; в тайне мечтаю вытащить свой мозг, разбить его молотком, а на его место поставить один из процессоров, что разрабатывает моя компания. Что-нибудь не такое уж вместительное, зато быстрое: секунда - загрузка информации, две - анализ данных, три - принятое решение. Ебись оно все конем! Не нравится итог - простите, но предоставленного недостаточно, чтобы пускать ситуацию по выбранному вами пути. Исключить бы человеческий фактор, целиком и полностью, выключить эмоции и чувства, которых в последнее время слишком много. К сожалению, пока в состоянии заменить почти любую другую часть тела или усилить существующую - не зря я так вложился в разработки экзоскелетов. Но пока половина мира мечтает об идеальном солдате, основанном именно на человеке, я бросаю все силы на изобретение и изучение искусственного интеллекта - никаких сомнений, исключений, жалости и плохого настроения, только цифры, переменные и системы, нолики и единички. Я изменился, я повзрослел, я не оставил ни следа от того человека, которого когда-то звали Рей Салливан, который жил какими-то принципам, надеждами и мечтами - если прислушаться, то можно еще услышать, как он стонет, умирая, где-то на задворках моего сознания. Но жизнь - штука интересная: кого-то она ломает, а кого-то делает жестче, но, в любом случае, все меняются, правда, почти всегда в худшую сторону, поэтому на смену ему пришла ожесточенность, агрессия, отсутствие какой-либо веры в человечество. Странно, если бы было иначе с моей то работой. Или я всегда был таким.
          Я задумывал свою жизнь не так, абсолютно не так. Я хотел большой дом, любящую жену, счастливых детей, несколько больших собак, гараж дорогих автомобилей, возможно, пару любовниц и шумные семейные праздники, но по итогу получил стерву, которая по поводу и без ездит мне по ушам, нечто, по размерам напоминающее крысу, абсолютно невыговариваемой для меня породы, молчание во время ужинов, звенящую тишину по ночам и параноидальное желание смыться на другой конец света, куда-нибудь в Бангкок, где можно потеряться, раствориться и забыться. Куда-нибудь туда, где можно смешивать амфетамин с водкой и стрелять по акулам, где в реальность возвращают только сообщения на телефон о списании средств с карты, где целая толпа таких же, как и я. Диснейленд для взрослых, наполненный всем тем, что строго-настрого запрещают детям. Возможно, когда-нибудь, я куплю какой-нибудь остров, назову его Реяляндия, там не будет ничего, кроме хорошего алкоголя, вкусной еды и развлечений, любые телефонные звонки - под запретом, разговоры о работе - под запретом, жены и семьи - тем более под запретом. Когда тебе кажется, что все вокруг накрывается женским половым органом, ты всегда сможешь сбежать туда. В последнее время мне так кажется все чаще...
          И только Алекс показывает - доказывает? - что все не так уж и плохо, что все еще может быть хорошо. Давно не боюсь и тем более не стесняюсь писать ей прямо из своей кровати, когда рядом лежит Ева - не спим вместе уже несколько лет, но засыпаем рядом, потому что так нужно, потому что Томас обязательно разбудит родителей с самого утра топотом голых ног по паркету, шлепая в спальню мамы и папы, заберется между нами и несколько минут будет делать вид, что так и провел всю ночь, что так все и должно быть. Он должен видеть нас вместе, счастливыми и радостными - отсюда натянутые улыбки, ненужные "Какие планы?" и раздражающие "Люблю". Поэтому я сказал, что задушу ее собственными руками, при малейшей попытке сделать что-то, что, по моему мнению, не вписывается в рамки безоблачного детства моего сына. Поэтому она так меня ненавидит, но платиновая карта в ее кошельке скрашивает ее недовольство и заставляет заткнуться, а стоило бы и вовсе зашить ей пасть белыми нитками.
          А Алекс другая, абсолютно непохожая, такая же, как была в школе - добрая, умная, понимающая, до сих пор краснеющая, когда напоминаю ей про мужа, ведь безумно люблю наблюдать за тем, как ее лицо медленно покрывается пятнами от страшного слова "Измена", как пытается провалиться сквозь землю, как раскаивается, как мечется между "нужно" и "хочу" - дебильные О'Доннелловские принципы никак не дают ей покоя. Всегда обнимаю ее в такие моменты, притягиваю обратно к себе, прижимаю и говорю о том, что все нормально, что все не так уж и плохо, что бывает хуже, что это всего-навсего мое пагубное влияние на ее еще детскую, не сформировавшуюся, психику. Она - все тот же пугливый зверек, который при малейшей опасности пытается спрятаться, слиться с окружающей средой; ее хочется защищать и оберегать, она живет в каком-то своем вымышленном мире, где все добрые, приветливые, воспитанные и строго следующие правилу "как ты со мной, так и я с тобой" - какая-то детская непосредственность подкупает, наверное, даже исцеляет не только тело, но и душу. Если бы мне хватило смелости, настойчивости, все обязательно было бы по-другому: у меня был бы большой дом, любящая жена, счастливые дети и остальные аспекты американской мечты, но вместо всего этого - номера в отелях на разных концах света, анонимные подарки и постоянная переписка в мессенджерах. Чистит ли она историю? Перечитывает ли? Хочет ли всего этого или это попытка сбежать от рутины? Неважно, ведь сейчас она со мной.
          Откладываю документы в сторону и ложусь рядом с ней, прижимаюсь сзади, обнимая за талию, и нежно целую в шею, зарываюсь лицом ей в волосы. Ловлю себя на мысли, что готов послать все к чертовой матери: заботы, работу, дела, планы, знакомых, друзей и в особенности Еву. Хочу выключить все телефоны и провести с ней весь день, поддаваясь ее предложениям и скромным "А, может, сходим..." Она уникальная, почти идеальная, или мне это только кажется из-за контраста с моей женой. Хочу обнимать ее, целовать, хочу познакомить нормально с Томасом и увезти на острова, где мы сможем втроем провести хотя бы выходные, но... Всегда есть долбаное "но": Майк, Джесс, стереотипы, рамки, нормы, мораль, воспитание. Почти уверен, что она никогда не согласится, что не захочет рушить что-то уже давно несуществующее и называющееся семьей Салливан. Любительница драмы и трагедии, она будет молча страдать, когда в те редкие случаи совместных сборов  школьных встреч, я буду находиться рядом с Евой, а я буду сжимать губы и мечтать воткнуть столовый нож в горло тому, кого она зовет своим мужем.
          - Просыпайся, я заказал завтрак, - шепчу ей, с шумом втягивая носом воздух. Отстраняюсь и откидываю край одеяла, которым накрыта, проскальзываю ладонью под ее боком и сжимаю уже двумя руками, - Давай никуда не пойдем, - произношу с надеждой. Глупо, тупо, ведь она никогда не откажется от присутствия на дне рождения брата, который тут же напоминает о себе звонком на скайп. Алекс отпихивает меня и подрывается с кровати, чтобы ответить, чтобы брат - не дай Бог! - не заподозрил что-то неладное, а мне так хочется подойти к ней со спины, положить руку на плечо и поздороваться с Майком, широко ему улыбнуться и сказать что-то типа "Смирись", после чего поцеловать его сестру. Зубы сводит от идеальной жизни О'Доннелла, который хлопочет о своей дочери подобно курице-наседке, который готов вливать мне - и не только, наверное, даже всему миру - в уши гигабайты абсолютно неинтересных историй о том, как она пошла, как села, что сказала и что сделала, кому улыбнулась и как орала, когда у нее резались зубы - со временем я привык к этому и даже смирился, но сейчас его звонок абсолютно не во время. Впрочем, он всегда был моим другом, им и остался, несмотря ни на что, поэтому следующий свой сеанс связи он намеревался провести со мной, вот только компания его сестры сейчас мне много интереснее - не беру трубку, тем самым отправляя вызов на голосовую почту.
          Алекс закрывает крышку ноутбука, медленно поднимаюсь, подхожу к ней, кладу ладони на плечи и слегка надавливаю на них, разминая, - Может, скажем ему? - задаю вопрос куда-то в воздух. Мы много раз обсуждали это, много раз приходили к отрицательному ответу, но абсолютно не значит, что я сдамся, - В конце концов, он же мой друг и твой брат - он должен знать. То, что происходит сейчас, - неправильно и нечестно по отношению к нему, и, чем дольше тянем, тем сильнее будет взрыв - ты же его знаешь,  - беру девушку за руку и заставляю подняться, поворачиваю к себе лицом, - Или тебе нравится вся эта... м-м-м... таинственность, смешанная с запретом. Я - твой запретный плод? - усмехаюсь, улыбаюсь. Майк точно постарается сломать мне не только руку, но и жизнь, как только узнает о нас, но это будет не сейчас, когда-нибудь в будущем, достаточно далеком, чтобы не думать об этом сейчас. А сейчас я могу с чистой совестью и неприкрытым желанием поцеловать его сестру, - Давай, скажи, как тащилась по мне еще со школы, - не могу отказать себе в удовольствии в очередной раз напомнить девушке об этом, после чего целую ее.

Она бормочет что-то на ухо, а я только переворачиваюсь на другой бок. Пытаюсь на ощупь найти на прикроватной тумбочке будильник, что настойчиво требует моего внимания уже в третий раз - никак не могу отделаться от идиотской привычки заводить его за пятнадцать минут до нужного времени, поэтому мелодия играет с промежутком в триста секунд. Она говорит, что это раздражает ее, что обязательно выбросит его в окно в следующий раз, что спихнет меня с кровати, что обольет меня водой при первых же нервирующих сигналах - как на зло, я выбираю резкие и громкие мелодии, ведь других я банально не слышу - но я только шлю ее к чертовой матери и говорю, что отправлю ее в свободный полет следом за мои мобильным. Слишком сильно прикипаю душой и телом к вещам, которым называю своими, - слишком сложно мне с ними расставаться.
          Она обнимает меня сзади и забрасывает одну ногу мне на бок, утыкается носом в заднюю часть шеи, но я уже достал рукой до телефона, уже выключил все сигналы, призванные вырвать меня из горячо любимого царства Морфея, и просматриваю входящие сообщения, листая уведомления большим пальцем: ткнуть на светлую полоску - это нужно прочитать, это важно; движение вправо - удалить к чертовой матери; коснуться светящейся иконки - я прочитал напоминание, я запомнил; нажать на кнопку стереть - в жопу этот мусор... Календарь, почта, мессенджеры, социальные сети, она пытается заглянуть мне в экран, упираясь мне в плечо, но я раздраженно дергаю им, заставляя ее лечь на место - ненавижу эту ее манию совать свой нос в мои дела. Откидывается на спину с глухим стоном, заводит руки за голову, вытягиваясь всем телом, потягиваясь, разминая позвоночник, который к каждому утру невероятно затекает - тупая овца, даже матрас выбрать не может.
          Она вслух перечисляет свои планы на сегодня и будто вскользь интересуется, чем я буду занят после уроков. Только ухмыляюсь, резко выдохнув носом, и поворачиваю голову в ее сторону - улыбается, а  ловлю себя на мысли, что все-таки она чертовски красива. Упираясь в подушку, поднимаю корпус, сажусь на кровати, роняю голову на руки, согнутые в локтях, и растираю лицо ладонями. Снова поворачиваюсь к ней, смотрю через плечо ей в глаза, такие зеленые, как у самой настоящей средневековой ведьмы - ее вполне могли сжечь за одни только глаза, почти изумрудные, обрамленные густыми темными ресница, за те глаза, в которые я влюбился, как только увидел - кладу свою руку на ее - я понятия не имею, что случится в этот вечер, но точно знаю, что закончится он именно тут, в этой квартире, на этой кровати, на этих простынях, которые я называю бордовыми, а она каждый раз поправляет меня на "винного оттенка". Когда твоя девушка планирует связать свою жизнь с дизайном, это почти приговор для тебя: ваши занавески больше не желтые, а жонкилевые, твой галстук не красный, а цвета массака, ты больше не можешь одеть светло-голубую рубашку и голубые шорты, потому что, на самом деле, это сизый и силковый цвета, которые стоят слишком близко в цветовой кругу, а в этом сезоне это не тренд.
          Она проводит большим пальцем мне по тыльной стороне ладони и, ухватившись покрепче, дергает на себя - хочет, чтобы я упал обратно, но только нажимаю на кнопку блокировки на телефоне, чтобы показать ей, что времени не так много. Она говорит, что мы успеем, а я отвечаю, что мне надоело влетать в класс с языком на плече. Она обиженно надувает губы, скрещивает руки на груди и снова заводит свою любимую тему о том, что представляла нашу совместную жизнь совершенно не так, что не для этого переезжала в квартиру, подаренную мне родителями. Встаю с кровати и делаю несколько шагов, подходя к огромному зеркалу, останавливаюсь в нескольких сантиметрах от него, рассматривая собственное лицо и прическу - пора к парикмахеру. Она следует за мной, все продолжает и продолжает, говорит, что я превратился в старика, что я - зануда, что я - мудак, что я - засранец, что она уйдет от меня, прямо сегодня, хитро улыбается, следя за моей реакцией. Резко разворачиваюсь и, ловя ее за руки, притягиваю к себе, накрываю ее губы своими, углубляю поцелуй - нихрена она от меня не уйдет.
          Она обмякает в моих руках, а я делаю шаг в сторону и отталкиваю ее от себя.
          - Пиздуй, - отвечаю на ее последнее заявление, закрывая дверь спальни за своей спиной. Захожу в ванну, где упираюсь двумя руками в раковину, смотрю на свое отражение, - Доброе утро...
          Меня зовут Рэй Салливан и мне восемнадцать лет. Мои родители дали мне все, вернее, отец - мать решила, что еще достаточно молода и красива, а рождение ребенка нисколько не отразилось на ее способности трахаться и возможности получать именно это, такое желанное и любимое, поэтому теперь наше общение с ней ограничивается праздничными открытками, каждый раз с марками нового города или страны. Вполне возможно, что у нее все прекрасно, но каждый раз, открывая новое письмо, я надеюсь, что увижу, насколько ей хреново - скажем, почувствую что-то "между строк" или замечу чуть более грустный, пустой взгляд, но даже после ее ухода она не перестает меня разочаровывать. С другой стороны, никто не отменял золотого правила: все, что ни делается, все к лучшему. Вполне возможно, что останься она с нами, моя жизнь была бы абсолютно другой, а свою нынешнюю жизнь я люблю всей душой: у меня есть любимая девушка, достаток, относительный успех и отец, которого я действительно могу назвать своим другом.
          Споласкиваю лицо ледяной водой - ненавижу думать о семье, о своем будущем, в котором всё давно решено за меня. Беру в руки зубную пасту со щеткой, выдавливаю на нее некоторое количество и, повернувшись, опираюсь спиной о раковину, пока вожу по зубам, пишу дежурное сообщение отцу: Всё хорошо. Последний день в школе. Жаль, что ты в Австралии. Он положил на меня всю свою жизнь, только на меня и на свой бизнес, который, кстати, получил по наследству и который намеревается передать мне. Примерно так выглядит и моя судьба: университет, пара лет посиживая штанов в офисе на средней должности, а вот потом Салливан превратится в большого начальника, пытающегося быть в двух противоположных концах мира одновременно, живущего в самолетах, всегда улыбающегося и всегда называющего свой совет директоров тупыми баранами, не способными ни на что. Тут забавно. В следующий раз полетим вместе. Да, мне тоже жаль, но контракт. Знаешь, что нихера без меня не могут. - ответ отца заставляет улыбнуться. Пожалуй, еще лучше этому дню уже не стать.
          Она начинает стучаться ко мне и ныть под дверью, что не успеет помыть голову, что не успеет накраситься, ведь вся ее косметика лежит здесь, что поедет в школу страшным чудовищем, а я кричу, чтобы шла готовить завтрак - ненавижу есть с кем-то. Звук удаляющихся босых ног говорит о том, что не так ей и критично попасть в ванную, что у меня все еще есть положенное время на душ. Ровно десять минут и я уже стою, обмотанный полотенцем вокруг бедер, а другим вытираю мокрые волосы одной рукой, а второй снова отвечаю отцу - Вернешься - отметим. Запрокидываю голову назад, опуская руку с телефоном, и выдыхаю, прикрыв глаза. Все не может быть еще лучше.
          Она буквально влетает в комнату, чуть не сбив меня с ног, матерится, чертыхается, но я все равно успеваю хлопнуть ее чуть ниже талии, просто так, потому что могу - ответом мне служит визг и совет убраться куда-нибудь подальше. Совершенно довольный собой, возвращаюсь в спальню, где на кровати уже лежит выглаженные брюки и рубашка к нему. Одеваюсь и иду на кухню, влекомый сногсшибающим запахом кофе, единственной вещи, которую она все-таки умеет готовить, причем делает это фантастически. Ежедневная канитель из просмотра новостей, легкой еды, сводок погоды, немногочисленных отчетов, которые присылает отец - я чувствую себя чертовски важным в такие моменты. Отсчитываю минуты до того времени, как она наконец то присоединится ко мне, допивая свой уже остывший чай, ведь кофе плохо сказывается на зубах. Утренние ритуалы доведены почти до автоматизма - ненавижу их прерывать или менять.
          - Я готова, поехали, - поднимаю глаза на нее и молча киваю. Она раскрывает ладонь, показывая ключи от машины, значит, меня ждет незабываемый аттракцион, по итогу которого она будет верещать, что я невыносим, что я слишком нервничаю, а на моей голове прибавится несколько седых волосков. Тяжело вздыхаю и снова киваю - ладно, хорошо, я выдержу, я вытерплю, я же мужик, мать его!
          Дорога до школы занимает двадцать три минуты, двадцать три минуты не всегда верных поворотников, резких стартов и остановок, слишком близких к машине, стоящей впереди. Хлопаю дверью и в очередной раз обещаю, что научу ее водить нормально, когда-нибудь и как-нибудь, каким-нибудь абсолютно волшебным образом, ну а пока легко касаюсь губами ее щеки и иду в противоположную сторону - хотя бы в школе мы не находимся постоянно вместе, ведь ее ждет церемониальное приветствие со своими подругами, почему-то совершенно одинаковыми, как кажется на первый взгляд, до сих пор понятия не имею, как их зовут. Впрочем, уверен, что моих друзей она тоже не особо жалует.
          Хлопаю О'Доннелу по ладони и падаю на соседний стул, откидываюсь на спинку и вытягиваю ноги вперед.
          - Надо что-то менять в этой жизни, - бросаю, ни к кому конкретно не обращаясь, - А как у вас дела? Майк, ты все еще продолжаешь портить мне аппетит этими детскими ужимками. Хватит, друг, все и так знают, что ты встречаешься с Джесс, - усмехаюсь, поворачиваясь к нему, одновременно бросая на стол нужный учебник, что с громким шлепком падает на парту. Ненавижу биологию.

То, что должно было обернуться шуткой, пускай и достаточно жестокой или даже жёсткой, в миг вырвалось из сферы моего влияния и контроля и, будто снежный ком, несущийся с горы, набрало совершенно не те обороты - Майк опять - опять и снова, блять! - взял низкий старт и, забив болт на любое здравомыслие, принялся угрожать всему классу. Глупо. Тупо. Беспардонно. Неуважительно по отношению к учителю и опасно, если брать в расчет всех тех дебилов, кто не обезображены моралью и благородством и бросаются всей толпой. А что сделал Салливан? Салливан сидел с фейспалмом и молился, чтобы это побыстрее закончилось, чтобы все оказались привыкшими к подобным заявлениям, чтобы все не обратили на это особого внимания и больше не подходили ко мне с вопросами о "настоящих" отношениях в семье О'Доннелл.
          "Да, Майк действительно любит именно Джесс, не Алекс", "Нет, между близнецами нет инцеста", "Нет, Алекс не пойдет в монастырь", "Да, она планирует выйти замуж", "Да, если ты мне задашь еще хоть один подобный вопрос, я откушу тебе лицо, а потом одну руку засуну в задницу, вторую - в рот и сделаю ими полное приветствие одной из банд из неблагополучных районов"... Сначала отвечать на подобные заявления и догадки было даже весело, но, как и все хорошее, это достаточно быстро наскучило, а теперь не вызывало ничего, кроме раздражения. Только статус останавливал, только фамилия заставляла не бить копытом об землю, превращаясь в быка, что увидел красную тряпку тореадора, а потом я как-то незаметно для самого себя привык и не обращал внимания на подобное - отец всегда говорил, что слава о нашей семье летит намного быстрее, чем мы можем это представить, ведь семейный бизнес зыбко граничит с законностью и правилам морали, поэтому не стоит "подкидывать дров в огонь". Я действительно пытался заступаться за близнецов, как-то защищать их - их всегда было двое, один был у второго, а второй - у первого, они не нуждались в лишней компании и были самодостаточны, чего не скажешь обо мне. Они могли позволить себе быть добрее, справедливее, честнее, благороднее, а я был один - я не мог позволить подобного себе. "Действовать по принципам, по чести!" - папа всегда усмехался, когда я говорил нечто подобное и поправлял меня на "Не только быть, но и казаться". "Поступать по совести!" - он трепал меня по волосам и исправлял на "Хватит работать - пора зарабатывать, но не наглей". "Как ты к людям, так и они к тебе", отец мотал головой и говорил что-то вроде "Доверяй только себе, не пускай никого слишком близко". Только со временем я понял, насколько воспитанный на сказках О'Доннелл ошибается в своем подходе к жизни, просто потому что молод. Только о временем я понял, насколько мудр мой отец...
          И я, мать его!, усвоил этот урок!
          Никого не должно быть слишком близко - ты не можешь предсказать человеческий фактор, не можешь предвидеть его и уж точно не можешь положиться на все сто процентов на все ваши договоренности. Человеческий фактор всегда вносил смуту в отцовский бизнес, именно он всегда срывал важные сделки - люди не смотрят на цифры, на статистику, на математические прогнозы, они смотря на то, что о тебе говорят другие, а другие всегда говорят плохо, если ты являешься собой и бравируешь этим.
          - Ну заебись, - произношу, когда Майк выходит из класса. Сам не замечаю, как ломаю шариковую ручку, сжимая ее в кулак и слишком сильно нажав большим пальцем. Парта не оказывается залитой чернилами, только благодаря моим раскрытым конспектам и быстрой реакции - я моментально вскакиваю на ноги и подставляю вторую руку темно-синим каплям. Поднимаю взгляд на преподавателя, а она молча кивает на дверь - именно то, что мне нужно сейчас. Пропуск в нагрудном кармане рубашки, школьный коридор, прямо, направо, прямо, направо, толкаю дверь уборной и с омерзением стряхиваю руки над раковиной. Пытаюсь отмыть чернила мылом, но это особо не помогает, зато я знаю, что точно поможет. Прохожу мимо кабинок, наклоняясь и высматривая, один ли я - один, абсолютно. Подтянувшись на подоконнике, открываю окно напротив входа, иду дальше - второе открываю в самом дальнем углу, тем самым создавая сквозняк. Забиваюсь в угол и упираюсь спиной в одну стену, а ногами - в противоположную - я не первый год курю и уж тем более не первый учусь в этой школе, чтобы знать подобные лайвхаки. http://i.picasion.com/resize81/26d0902e … e.gifКогда в твоей голове бушует вседозволенность и гормоны, а отец сжирает сам себя невозможностью активно участвовать в твоем воспитании, у тебя появляются определенные вредные привычки - первая затяжка дается тяжело, обжигая горло и давая неприятную карусель в голове, но потом все уравновешивается; вторая выравнивает мысли, упорядочивает их, разливаясь приятным теплом по легким; третья дает уверенность, что все не так уж и плохо, что все наладится, что все дело в сраной эмоциональности и подростковой импульсивности; четвертая дает приятное опустошение, когда не хочется думать ни о ком и ни о чем, кроме как сорваться куда-нибудь в полу-темный бар, где подают олд фэшн и не смотрят за соседний стол, где можно с умным видом читать что-то из классической литературы и напропалую флиртовать с официантками; пятая предлагает бросить все прямо здесь и сейчас, ведь все и так решено и никуда от этого не деться; и только шестая заставляет потушить наполовину недокуренную сигарету, стряхнуть упавший на брюки пепел и вернуться в класс, предварительно закинув в рот жевательную резинку с острым фруктовым вкусом и запахом.
          - Твой парень - долбоящер, - резюмирую Джесс перед тем, как опуститься на свое место. Мне нравится она, она - милая, открытая, еще не обезображеная какой-то О'Доннелловской моралью и способная вытянуть моего друга в реальный мир. Она не такая, как все, она мягкая, гибкая, как пластилин, но не лепится под влиянием кого-то - только под воздействием окружающей среды. Внутренний метаморф, что легко и непринужденно подстраивается не под людей, а под обстановку, - Если будешь ему писать - а ты будешь - напиши, что Салливан передает ему пламенный привет и называет долбоящером, -  произношу, поднимаясь на локтях, чтобы прошептать ей на ухо, ведь не за чем испытывать терпение преподавателя. Гарднер могла бы познать абсолютный дзен, но связалась именно с Майком. Кто сказал, что человек должен пройти девять кругов ада, чтобы стать счастливым? Данте. Нахера она его читала? Берусь за спинки стульев девушек, чтобы опуститься более плавно, после чего тарабаню по ним кончикам пальцев, раздумывая над своей следующей фразой. - О'Доннелл, ты пойдешь со мной сегодня вечером на вечеринку? Обещаю быть с цветами, не дать тебе напиться и не натворить дел, но если ты меня достаточно хорошо попросишься, я прикрою перед Майком.... К тому же, Ева - капитан команды поддержки, ей следует пойти с кем-то из футболистов, Майк пойдет с Джесс, что бы он ни плел, а Джесс пойдет с Майком, как бы она ни играла в недотрогу и как бы я ее ни соблазнял, поэтому становится вопрос: ты пойдешь со мной? Да ладно тебе, - перекладываю обе руки ей на плечи и слегка нажимаю подушечками пальцем, - Лекс, давай достанем твоего брата и порвем ему весь шаблон - не постоянно же тебе ходить под его присмотром, - широко улыбаюсь. Да, Ева действительно собиралась идти с кем-то там из команды, кто наиболее подает надежды в спорте, но я так и не дал ей точный ответ, так что разговор с собственной девушкой мне еще только предстоит.
         Остаток дня проходит точно так же, как и сотни предыдущих - по случаю окончания школы никто не устроил феерию, бразильский карнавал или хотя бы жалкое подобие праздника. Только чуть больше улыбок тех, кто уже определился со своим будущим и был уверен, что впереди у них все будет хорошо; только дружелюбие сквозило из каждой щели от тех, с кем перекинулся за все время обучения лишь парой слов; только в разы больше слез расчувствовавшихся девочек, которые почему-то считали, что все изменится, что все перевернется с ног на голову. Наверное, именно они были наиболее правы - да, вы действительно разбежитесь по разным концам страны, а если встретитесь где-то на улицах родного города лет через пять, то, скорее всего, пройдете мимо и сделаете вид, что не знакомы. А вот нехватку привычных шуток О'Доннелла я ощутил прямо сейчас, но Майк предпочел держаться на расстоянии и подошел ко мне только после занятий.
          - Да, конечно, друг... - цокаю и провожу языком по верхним зубам. Сжав губы, давлю подобие улыбки, - Друг, - повторяю, растягивая слово и хлопая парня по плечу. Еще один хлопок. Третий. Должен быть и четвертый, но, подняв руку, сжимаю в воздухе кулак, а опускаю его, будто борясь с самим собой. Прячу ладони в карманы брюк, - Все отлично, все хорошо... друг, - снова натянуто улыбаюсь, делаю несколько шагов вперед, чтобы тут же развернуться и толкнуть О'Доннелла обеими руками в грудь. Я прекрасно понимаю, чем мне это грозит - сломанные ребра, скрученные конечности, разбитое лицо, позор и неприятные воспоминания о последнем школьном дне, разбитые надежды и проебанные планы, - Ты охуел?! Ты, блять, издеваешься надо мной?! Ты за кого меня принимаешь?! Ты кем меня считаешь?! Моральный урод, который задумал поиздеваться над твоей сестрой, с которой провел все школьные годы? Не от большого желания, кстати, провел!- вопросы вылетают до того, как я успеваю подумать, но когда их задавать, если не сейчас? Просто меня в край заебала его гиперопека над Алекс, просто меня заебало "думать за двоих". О'Доннеллу уже достаточно давно сорвало баню на тему его сестры, ему окончательно и бесповоротно исказило видение ее будущего, в его голове какого-то черта появилась слепая уверенность, что он в состоянии защитить ее от всего. Он, человек, который сбегал со мной с уроков, несчетное количества раз падал со скейта и разбивал себе что-то, который хотел казаться несерьезным клоуном и преуспевал в этом, считал, что может оградить ее не просто от серьезных ошибок, а от всех подонков, а ведь это только школа... Что потом? Посадит ее в клетку и будет пускать к ней по пропускам? Закроет ей доступ на порносайты, потому что как это его нежный цветочек узнает, что когда-нибудь с ней будут не любовью заниматься (что-то такое возвышенное, романтичное, почти эфемерное), а трахать? Будет отвечать за нее в социальных сетях, потому что вдруг ей напишет какой-нибудь урод и назовет каким-нибудь нелестным словом? Начнет отслеживать все ее передвижения не только при помощи распространенных программ из разряда "Найти телефон", а серой тенью маяча где-то в радиусе десяти метров? Я догадываюсь, почему Алекс секретничает с Джесс и хочет быть поближе ко мне - она устала от своего брата и я ее чертовски понимаю! - "Это нельзя, то нельзя, сюда нельзя, туда нельзя, потому что Алекс..." - пародирую голос Майка, - Алекс-алекс-алекс! Я не могу постоянно думать о ней, о том, что любое из моих слов может ее обидеть или оскорбить, что могу задеть ее хрупкий девичий мир или тонкие струны души. Тупо не-мо-гу! Но, знаешь, что хуже всего? Полностью вычеркнуть ее я тоже не могу, потому что - та-да-ам! - во-первых, мы учимся в одном классе, - начинаю загибать пальцы, - Во-вторых, она - лучшая подруга твоей девушки; в-третьих, она постоянно садится поближе к своему брату; а в-четвертых, ее брат помешан на ней настолько, что будет стоять со свечкой, когда ее будут лишать девственности и бить оловянной поварешкой по лбу тому несчастному парню, который согласится на это! - остановиться, просто заткнуться, прикусить язык, сжать губы и поступить в стиле Салливана: прикинуться эгоистом, который спускает на тормозах абсолютно все, что не касается его напрямую. Не сейчас! - А ты прикинь, как бы было смешно, если бы я ей нравился? Чтобы ты со мной сделал? Четвертовал?! Я так понимаю, мне стоит радоваться, что ты проспал уроки, когда мы проходили средневековые пытки, да, О'Доннелл? - выдыхаю, - Иди в жопу, Майк, просто и-ди-в-жо-пу, если считаешь, что я настолько плохо к ней отношусь по прошествии всех этих лет, если считаешь, что я желаю ей чего-то плохого или хочу выехать за ее счет, что не буду ее защищать точно так же, как и ты, если не сильнее. И уж точно иди в жопу, если думаешь, что после всех этих лет я не считаю вас, обоих, моей семьей, - О'Доннелл не рыцарь, он - просто-напросто человек, не всесильный, отчасти слабый и уж точно не способен следить за двумя жизнями сразу - невозможно усидеть одной жопой на дух табуретках: либо все-таки усядешься на одну, либо они под тобой разъедутся в разные стороны, - Подумай об этом, когда будешь угрожать мне в следующий раз, - произношу уже спокойно, разворачиваясь спиной к нему и направляясь к машине.
          Этот день должен был остаться в памяти одним из самых приятных воспоминаний, к которому приятно возвращаться снова и снова, но пока все идет не просто не по плану - все откровенно летит к чертовой матери. Заеду за тобой к восьми, - набираю сообщение и отправляю его Алекс, после чего бросаю телефон не глядя на соседнее сиденье. Майку пора увидеть, что его сестра выросла, а мне пора собираться.

Я понятия не имею, какую гамму чувств и эмоций пережила Джесс, когда увидела Клэр рядом с Майком, но Алекс была готова забиться в угол и взвыть от собственного бессилия. Только провожаю парня скучающим взглядом - зачем? кому? куда? и нахера? Пожимаю плечами и тут же становлюсь так, чтобы закрыть девушкам обзор на танцпол - им нет никакой нужды видеть демонстративный протест Майка, который пытается что-то там кому-то доказать. Есть у меня странное мнение, что Гарднер долго без мужского внимания не останется, в то время, как О'Доннела будут обходить десятым километром, наслышанные о его импульсивности и привычке "рубить с плеча". Если можно сделать ставку, то я, пожалуй, поставлю на прекрасную и умную половину их дуэта - прости, друг, дружба дружбой, но спускать деньги на ветер я не любитель.
          - Да, за дружбу, - понимаю стакан, что вручила мне блондинка, - Которую кто-то решил спустить в унитаз, - произношу едва слышно, тут же улыбаюсь девушкам, проверяя, не услышали ли они то, что их ушам вовсе не предназначалось. Джесс что-то говорит Алекс и уходит в противоположный конец гостиной, оставляя нас наедине. Прекрасно понимаю ее, но напиваться вовсе не выход, а вот Майк меня разочаровал - мог бы выбрать не ту, которая серой тенью следует за ней по пятам с начальной школы, мог бы позвать Еву, чтобы окончательно указать мне мое место и расставить все точки над "и". Просто так, по приколу, по фану - это было бы в его духе.
          - Похоже, твой брат здорово переоценил свою независимость от Джесс, - губы изгибаются в кривой усмешке, когда Майк в мгновение ока оказывается рядом со своей девушкой - наш стойкий оловянный солдатик сломался. Я бы на месте Гарднер заставил его землю жрать и вымаливать прощение на коленях. Делаю небольшой глоток из стакана, что держу всеми пальцами сверху - дебильная привычка, когда половина лица закрывается ладонью. Обвожу помещение взглядом, зачем-то что-то оценивая, прикидывая, отмечая где-то в голове одному мне важные моменты, факты и обстоятельства. Завтра всем, абсолютно всем и каждому, будет стыдно за свое поведение: большинство предпочтет сгореть в адском пламени и всерьез задумается о суициде и только некоторые широко махнут рукой, высоко ее подняв над головой и резко опустив вниз, забьют болт и будут с наслаждением рассказывать историю "Как я провел последний день в качестве школьника", а я готов продать душу самому Дьяволу, если тот пообещает усадить нас всех обратно за парты хотя бы на месяц. Непередаваемое удовольствие. Невероятное наслаждение наблюдать за тем, как мнутся, теряются, краснеют, мямлят что-то неразборчивое, боятся сказать лишнее слово. Подними глаза, посмотри на того парня, за которым ты так смело полезла на стол и так быстро лишилась платья. Подойди, повтори все то, что ты говорил той девушке, когда прикидывался чуть ли не выпускником Гарварда и "раскрывал" секреты всего своего рода, чтобы она поверила в то, что ты не последнее ничтожество и наконец таки дала. Не стесняйтесь, обнимите друг друга, похлопайте по плечу, после того, как оба пытались одеть один-единственный гандон около часа, а в конце концов отбросили дурное и на утро проснулись на смятых простынях родительской спальни. Все неожиданно для самих себя возомнили себя невероятно взрослыми, самостоятельными и по какой-то необъяснимой причине решили, что больше никогда в жизни не увидятся, поэтом можно творить все, что заблагорассудится. Подростки и алкоголь - ядреная смесь; взболтать, но не смешивать и ждать химической реакции, которая рванет. Обязательно рванет. О'Доннелл не исключение, вот только алкоголя ему нужно намного больше. Кому как не мне знать это?
          Но главное не это. Главное, что я знаю твое слабое место, Майк, а ты мое?
          Вот тебе и дружба, всепоглощающая и "до самого конца".
http://31.media.tumblr.com/8c03a14cb3c9 … 9u_500.gif          Поворачиваюсь к Алекс, опираясь плечом о стену, абсолютно не стесняюсь рассматривая ее. Никогда не мог подумать, что если вытащить младшую О'Доннелл из ее любимых юбок ниже колена и нелепых детских кофт с вязаными нашивками, она перестанет напоминать мечту педофила - она превратится в девушку, не барышню, не деваху, не сестру моего лучшего (?) друга (?), а именно в девушку, о которой, пожалуй, даже можно подумать перед сном. Пускай с испуганным взглядом, пускай нервно прижимающую руки к груди, пускай озирающуюся по сторонам в поисках малейшей причины сбежать, но девушку. Остаются детали - научить ее не показывать свое образование и не бравировать знанием тысячи и одной формул, подкинуть несколько правильных книжек, хотя, кто знает, что читает младшая О'Доннелл? В тихом омуте черти водятся и что-то мне подсказывает, что эта обладательница ярко-голубых глаз способна на много большее, чем я ожидаю. - Я не говорил, что это платье тебе идет? Ты прекрасно выглядишь в нем, - отмечаю настолько искренне, насколько могу. Она всегда была где-то рядом со мной, на расстоянии вытянутой руки, я всегда мог ее коснуться, дотронуться обнять, но выходило почему-то только "Блять, Алекс, закрой рот, перестань считать ворон и начни ловить мяч!" - Оказывается, ты умеешь выглядеть не как пятиклассница, - подмигиваю ей, - Только скажи, я обязательно приеду и мы собственноручно сожжем весь тот хлам из детского отдела. Тебе самой не нравится? - беру девушку за руку и заставлю повернуться вокруг своей оси, после чего прижимаю к себе, положив руку ей на талию, не выше и не ниже, а именно так, как позволяет этикет, - Наверное, мне стоило взять ружье, чтобы отстреливать всех тех, кто подойдет к тебе слишком близко - я знаю все их мысли, даже мыслишки, поверь мне, - произношу на ухо и делаю шаг назад, отпускаю ее. Если Майк бросил ее, это абсолютно не значит, что я поступлю точно так же. Одна она потеряется, растеряется и поддастся чьему-нибудь дурному влиянию, а если я для нее худший вариант, то пускай это буду именно я - со мной она хотя бы будет в безопасности, относительной, но безопасности. Со мной она сможет расслабиться и выйти из зон своего комфорта и постоянного надзора мнительного брата, готового голову сломать любому, кто случайно толкнет ее в школьном коридоре.
          - Не налегай так смело - ты еще маленькая, - широко не то улыбаюсь, не то ухмыляюсь, хищно, самоуверенно, выходя за рамки нашего привычного общения. Подхватываю стакан прямо у нее из рук и ставлю на стол у нее за спиной, касаясь девушку грудью, замираю, застываю на несколько мгновений, повернув голову в ее сторону. Аккуратно кладу ладонь ей а затылок, чтобы даже не думала отворачиваться, чтобы не вздумала смотреть по сторонам - только туда, куда я позволю. Ее брат слишком поглощен решением проблем его личной жизни - у меня есть шанс, есть момент, я его не упущу,  - Не переживай - я присмотрю за тобой, - стараюсь звучать убедительно, хочу, чтобы она забыла все наши прошлые трения и прения, чтобы поверила мне, но ровный ход мыслей прерывает сообщение: на кухне.
          - Я сейчас, я скоро вернусь, не шали, - легко касаюсь губами ее виска и направляюсь к одной из немногих закрытых комнат.
          Все могло быть намного проще - Майк мог принять мой выбор девушки, Ева могла не отзываться о моем друге, как о последнем конченом баране, но все есть именно так, как есть, поэтому я стараюсь держать их на расстоянии. Отсюда почти полное отсутствие общения во время учебы, отсюда переписка, а не звонки, отсюда вранье, отсюда все те лишние проблемы, к которым я, кажется, привык. Плотно закрываю дверь за своей спиной и приваливаюсь к косяку. Она стоит напротив, упираясь обеими руками о столешницу, и довольно улыбается, едва склонив голову на бок, прикусывает губу и говорит, что хочет выпить со мной, а я чувствую, что что-то не то, что-то не так: не та поза, не тот взгляд, не те движения. Все слишком мягко, расслабленно, вяло и медленно. Она говорит, что ее кавалер ей надоел, что она соскучилась именно по мне, что любит меня, но я знаю, где искать, поэтому обхожу ее и становлюсь за спиной, нежно целую в шею, прикусывая кожу и проводя ладонями по ее рукам, разжимаю ее пальцы, сжатые в кулак, чтобы со знакомым звуком на стол высыпались знакомые таблетки.
         http://picasion.com/resize81/314ff3cc35 … gifПаника, испуг, страх, все это обязательно было бы, если бы она не была уже удолбана, поэтому мне достается только раздражение и ленивые отговорки, буквально отмахивается от меня. Беру в руки нож и начинаю планомерно давить каждую из драже его ручкой; она ложится на стол и говорит о том, что я ханжа, что я ничего не понимаю, что это почти то же самое, что и мои сигареты. Она закрывает лицо руками и предлагает мне самому попробовать. Не сложно догадаться, кто дал ей попробовать впервые. Она обвиняет во всем меня, переводит стрелки, не забывая указать на то, что вложила в наши отношения больше меня. Одним движением смахиваю все к себе в стакан и размешиваю пальцем. В голове появляется замечательная мысль влить это все в нее одним махом и мне абсолютно насрать на ее платье, макияж, прически, крики и сопротивление, но на кухне появляется лишний свидетель - один из парней решил, что ему срочно нужно воды. В три шага достигаю его, тут же впихиваю стакан и выталкиваю обратно с напутственным: - Пошел вон!
          Кто-то говорил, что этот день не может стать лучше? Он и не мог, зато он мог стать хуже. Разворачиваюсь к девушке, уже готовый начать грандиозный скандал.

Эта сука вывернула меня наизнанку и оставила где-то своем прошлом просто-напросто с пометкой "пройденный этап". Я понятия не имею, чего она хотела и зачем к этому шла, зачем старалась и прикладывала хоть малейшие усилия, зачем пыталась изменить меня в лучшую сторону (или мне это только казалось?) и дрессировала, как собаку: кнут и пряник, кнут и пряник, кнут и пряник... Истерики, возникающие на пустом месте и в мгновение ока разрастающиеся до фантасмагорических масштабов, перемешивались с бурным сексом, когда неважно где, неважно когда и неважно на чем - важно быть именно с ней; постоянные обиды, вымораживающие и убивающие все самое светлое, порождающие одно-единственное желание - убивать, перетасовывались с легкими успокаивающими объятьями, когда она подходила со спины и обвивала руки чуть ниже грудной клетки и едва ощутимо дула на заднюю часть шеи, шептала что-то о своей эмоциональности, о моей агрессии, о моем неумении сдерживаться, о моей привычке переть напролом, о моей категоричности, а я только чувствовал, что почти сломал ложку, которую сжимал в кулаке; какие-то мелочи, которые делала будто специально мне на зло и уж точно демонстративно, чтобы задеть, поддеть, вывести из себя, заставить забить на количество выпитого и выкуренного и до дрожи в пальцах захотеть вбить зубы в глотку тому, кто сказал ей лишнее слово - все эти невинные хлопанья ресницами, надутые губы, накрученные локоны на палец, красной пеленой застилающие мои глаза, перетекали в ее оправдания, бесконечные, бесчисленные слова, объяснения ее поступков, ее слезы, которым я никак не мог сопротивляться. Она - хрупкая, она - ранимая, она - наивная, она - какая-то детская (?), еще не созревшая до чего-то серьезного, уверенного, но какого-то черта так сильно жаждущая этого, тянущаяся к этому, готовая костьми лечь ради этого.
          Вот только не уперлось мне это - не хотел я этого и всеми конечностями отталкивался, прикрывал привязанность эгоизмом и никак не желал признаваться, что с каждым днем, с каждым часом, минутой, мгновением, прирастал к ней все больше, прикипал к ней, нуждался в ней все сильнее, думал о ней все чаще, пока она не заняла своим существованием все мои мысли - она построила абсолютную монополию в моем сознании и не пускала туда никого лишнего, неугодного ей. И я особо не сопротивлялся - только поначалу; я почти поверил в магию, в добрых волшебниц, в храбрых принцев и в прекрасных принцесс; я почти поверил во "вместе и до конца", но остался в гордом одиночестве у самого края. Нахрена нужно было это? Зачем? Кому? Для чего? Первые дни я всеми силами пытался избавить от подобных вопросов, на мой взгляд, единственно верным способом - трэш, угар и содомия: я устроил в своей доме бедлам и вертеп - почти Содом и Гоморра, которые Бог, точно так же, как и в Библии, должен был уничтожить. Не было тяги к суициду, не было неуверенных, испуганных, раздумий о петле или пуле в висок, хотя огнестрельное оружие всегда хранилось в шаговой доступности, - для всего это я слишком любил себя.
          Я просто хотел исчезнуть, ненадолго, исчезнуть для всего остального мира, чтобы поправить свой внутренний мир, восстановить в нем равновесие и привычные устои, вернуть свои принципы и привычки, воскресить то, что раньше называл жизненными устоями, но у Иствуда явно были другие планы на меня.
          - Да-да-да, папочка не в духе, - пьяно улыбаюсь, протирая глаза, но не открываю их - накрываю ладонью из-за ослепляющего света, появившегося в помещении благодаря резкому движению Иствуда. Какого черта он раздвинул шторы, что превращали комнату в подобие склепа? Я что-то пропустил? Скажем, тот момент, когда отправлял ему пьяные сообщения с просьбой о чем бы то ни было? Что за "Чип и Дейл спешат на помощь"? Не забудьте с собой Гаечку, мою давнюю эротическую фантазию, - Что за херня, чувак? Чем обязан? Ты там никого не убил, пока дошел сюда? - задаю вопросы, потягиваясь. Я практически абсолютно уверен, что не писал ему ничего, просто потому что телефоны лежат разряженными уже несколько дней, а встреча с другом обещает превратиться в монолог, во время которого меня будут учить, как жить, чем дышать и что делать, чтобы такое больше не повторилось. Не работают на меня такие штуки - что выросло, то выросло. Отсюда вопрос: нахрена? Джинсы падают на кровать - вполне определенный намек, что мне стоит встать и одеться, ведь он хочет поговорить с глазу на глаз, вот только у меня нет никакого желания. Я определился со своим ближайшим будущим и знаешь, что, Скотт? Да ебись оно все конем! Все телки, возомнившие себя центом вселенной, уверенные в собственном превосходстве и идеальности, абсолютно игнорирующие все рамки морали и здравого смысла, свято верящие, что мир сошелся клином на и мечтах и желаниях. Вертел я все это. Ты должен меня понимать, мать твою, Иствуд!
          - Лежите, - хлопаю обеих девушек чуть ниже поясниц и, переваливаясь через одну, встаю с кровати. Подхватываю висящий на стуле халат и запахиваю его, завязывая поясом. Одеваться? Зачем? Скоро ведь обратно разденусь, - Пойдем на кухню, - бросаю другу, проходя мимо него. В коридоре переступаю через какой-то хлам в коридоре, обхожу какие-то разбросанные шмотки и отталкиваю ногой пустую бутылку, толкаю дверь и тут же открываю окно, впуская свежий воздух в помещение.
          - Закрой дверь. Помнишь, я тебе впрягал про то, что большинство войн в нашем мире было из-за религии? Мы тогда вроде сидели где-то, в баре каком-то винном и корчили из себя дофига философов, - нажимаю кнопку на кофемашине и, развернувшись, сажусь на один из стульев, что стоят вокруг стола, - Так вот, если говорить на эту тему, хотя, какого черта?! Вся херня творится не из-за этого и религия возникла не из-за этого - просто людям, блять, нужно объяснять все свои поступки и видеть в них какой-то глубинный смысл, чувствовать свою необходимость чему-то и кому-то. Знаешь, как было раньше? А я загнался и узнал! Раньше люди, когда еще только охотились и не было толком собирательства или тем более земледелия, они убивали животное, но оставались рядом с ним во время смерти. Например, в Африке, когда у племенного охотника не было возможности носить с собой тяжелое оружие, он смазывал легкие стрелы ядом, которые приносил невероятные страдания. Ты посмотри, кто там ползает по пустыне! Короче, чувак сидел рядом со львом, чтобы разделить его страдания, рыдал и возносил молитвы кому-то там, потому что смерть животного должна иметь возвышенный смысл: не сдохнуть ради того, чтобы кто-то пожрал, а ради чего-то другого... Со временем они начали действительно верить в это, чувствовать что-то... - я только начинаю, но сигнал о готовом кофе прерывает мой монолог, заставляя подняться со своего места. Осматриваю одну из чашек, нюхаю ее, хотя, кого я обманываю? Сейчас мне насрать на то, пил кто-то из нее или нет, поэтому ставлю ее в нужное место и жму кнопку, жду несколько секунд, пока она не наполнится и возвращаюсь на место, - Если хочешь кофе, то придется найти что-то из посуды и помыть ее, - замечаю совершенно ровным голосом, протирая лицо руками, - В общем, примерно отсюда появились Боги - люди поверили, что если будут проводить а коленях чуть больше времени, бормоча что-то, то кто-то их услышит и не только поможет, но -НО! - и накажет, если ему то-то не понравится. Они придумали Богов, чтобы не скатиться к банальному биомусору. Они оправдали себя тем, что их мозги как бы состоят из трех частей: первая - рептильная - та, что не просто появилась, а передалась от каких-нибудь динозавров, самые глубинные инстинкты, то есть агрессия, инстинкт размножения, желание всем обладать и все контролировать; вторая - эмоциональная - та часть, которая управляет социальным поведением, материнской заботой и воспитанием; а третья - рациональная - она являет собой то, что мы называем рассудком: размышления, умозаключения, способность к анализу. Так вот, преобладает все равно первая - нам насрать на какой-то возвышенный смысл, когда мы можем обладать чем-то или кем-то, - вставляю между зубов сигарету и закуриваю. Поворачиваюсь боком к столу, чтобы смотреть другу в глаза, начинаю отбивать какой-то ритм кончиками пальцев, - Нет никаких Богов, Высшего Смысла, Судьбы и прочего бреда - все это придумано, чтобы мы ощущали собственную важность и видели причину во всем том дерьме, что происходит вокруг нас. А вокруг меня сейчас происходит именно дерьмо, но я не хочу в этом рыться, копаться и слушать что-то на тему "да ладно тебе!" - я просто загнался. И я признаю, что это мой косяк. Я думал, что это что-то большее, чем обычно, но нихера оно не бывает это, "большее". Это просто биология, а все остальное - хуйня.

Форум: Netflix
Текст заявки:
- ЕСЛИ Я ТЕБЯ БОЛЬШЕ НЕ УВИЖУ, ЗНАЧИТ, ВСЕ ТВОИ ДЕМОНЫ ВЫБРАЛИСЬ ИЗ ТВОЕЙ ГОЛОВЫ И СОЖРАЛИ ТВОЕ ЛИЦО.
Мы познакомились самым рядовым образом: ты была подругой знакомой моего друга или около того, седьмая вода на киселе - в тот вечер мне было откровенно наплевать, кто ты, что ты и с кем ты пришла. Ты не привлекала внимание, не завораживала, не обвораживала, не притягивала харизмой или обаянием. Ты была обычной - синие джинсы и клетчатая рубашка, волосы собраны в хвост и минимум макияжа. На фоне остальных ты откровенно проигрывала, но ты поставила передо мной бутылку виски и сказала "Спорим, я тебя перепью?"
Твоя самоуверенность сквозила из каждого жеста, каждого взгляда, наверное, именно это тогда меня и подкупило, поэтому через несколько часов мы сидели на полу кухни, абсолютно пьяные, еле двигающие языком, я пытался объяснить тебе концепцию теории струн, а ты делала вид, что тебе интересно, или тебе действительно было интересно. Окруженные лотками с уже растаявшим льдом, кусками лимонами и пустыми бутылками из-под содовой, мы остались одни, а я не видел девушку перед собой - я видел человека, недурного собеседника, потенциального друга, но не девушку. Ты кусала вторую фалангу согнутого указательного пальца, обнимала второй рукой колено и притягивала его к груди, внимательно следила за тем, как я вожу по полу ладонью, рисуя какие-то схемы и наброски, а потом сказала "Хочешь, поцелую?".
Я сказал, что хочу.
Ты сказала "Выкуси!"

- Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ С ТОБОЙ СПОРИТЬ, ЭТО ГЛУПАЯ ИГРА - ЭТО СКУЧНО, МУТОРНО И НЕВОЗМОЖНО ВЫИГРАТЬ.
Я перестал засыпать. В последнее время я почти не сплю. Я закрываю глаза, расслабляю все мышцы, но мыслей слишком много. Они все время мешают не только себе, но и друг другу. Кто ты? Что ты? С кем ты? Ты постоянно пропадаешь неизвестно где, а приходишь только тогда, когда сама считаешь нужным. Ты не отвечаешь на сообщения, а звонки откровенно игнорируешь - я больше не пытаюсь достучаться до тебя средствами связи. Ты говоришь, что боишься надоесть мне, а я не хочу думать о том, что ты можешь говорить с кем-то так же, как со мной. Я до сих пор сомневаюсь, что знаю твое настоящее имя - ты постоянно представляешься новыми, все более глупыми, рассказываешь противоречащие друг другу истории из прошлого, задаешь неожиданные вопросы и делаешь понятные только тебе выводы. Я знаю, что ты врешь напропалую, но правды я не узнаю никогда - я физически не могу проверить ничего из того, о чем ты мне рассказываешь. Мы периодически пересекаемся на вечеринках, на которых ты каждый раз знакомишься со мной заново. Схема продолжает работать: глупый вопрос и я снова обнаруживаю нас, абсолютно пьяных, в одной из комнат, я снова рассказываю тебе что-то, ты внимательно следишь за моими движениями, вот только с каждым разом садишься ты все ближе. Заканчивается все, кстати, тоже одинаково.
Но я буду ждать, пока расстояние не сократится достаточно, чтобы я сам смог тебя поцеловать.

- ДА ТЫ ПРОСТО МЭР ОХРЕНЕВИЛЛЯ.
Мы засыпаем с разными людьми - сначала пробовали забыть друг друга, все сильнее, все чаще, все извращеннее, а потом это будто вошло в привычку или и вовсе стало образом жизни. Мы просыпаемся с разными людьми, чтобы тут же, как только открываем глаза, взять в руки телефон - новости, обновления, сообщения, календари, планы, заметки, намеренно оттягиваем тот момент, когда откроем один и тот же мессенджер и будем долго смотреть на белую строчку, ждать, пока она оживет надписью, что один пишет второму. Это твоя идея, такая же глупая и абсурдная, как и многие другие, но когда все обычно, тебе не интересно - мне пришлось смириться, закрыть рот и промолчать.
Ты нашла меня в чате одной из онлайн игр - простого "Спорим, перепью?" хватило, чтобы я начал сомневаться с стойкости собственного рассудка. Ты завела этот разговор, ты же его и продолжила - не было вопросов о прошлом, настоящем и будущем, были разговоры ни о чем: новости, погода, политика, наука, техника, открытия, достижения. Ты будто не интересовалась мной, только в конце бросила название программы и то, как тебя найти там.

- ТЫ НАЗЫВАЕШЬ СЕБЯ МЕЧТАТЕЛЬНИЦЕЙ, НО НА САМОМ ДЕЛЕ ЭТО ИДИОТИЗМ.
Мы действительно встречались, когда-то достаточно давно, чтобы это успело забыться. Забывались мы в разных кроватях, обильно запивая алкоголем и заглушая любые попытки встретиться громкой музыкой. Ты смогла все забыть? Сомневаюсь, но я все равно помню тебя сильнее, чем мне того хотелось бы. Я вообще в тебе сомневаюсь. Сомневаюсь, что ты хранила мне верность, хоть я и называл тебя "своей". Сомневаюсь, что достаточно громко кричала о своей независимости, когда меня не было рядом. Сомневаюсь, что тебе хватало фантазии выдумывать новый образ для каждого нового знакомого. Сомневаюсь, что действительно была такой гордой, какой хотела казаться. Сомневаюсь, что училась в нашем университете - кто-то как-то сказал, что ты работала там на какой-то мелкой должности. Сомневаюсь в твоем имени, возрасте, занятости.
Ты научила меня сомневаться во всем - от тебя я получил дикую паранойю, поэтому проверяю все по нескольку раз и во многих источниках. Ты аферистка? Мечтательница? Больная? Ты точно нездорова, но я все так же, как при нашей первой встрече, хочу тебя поцеловать.

я надеюсь, что мне удалось хоть с бОльшего передать образ, а все детали будем уточнять вместе (:
и да, будет очень круто, если Вы покажете мне свой пост.
Ваш персонаж: Эзра Харви, 25. Сын представителя республиканской партии США в штате Юта, которого выгнали из дома на вольные хлеба. Зависает на твиче, ютубе, участвует в закрытых бета-тестированиях игр, метит на место IceFrog'а. Всерьез воспринимает только своих младших брата и сестру.

Форум: http://peeka.rusff.me/
Текст заявки:имя: Aliace Davenport | Элиас Дейвенпорт
род деятельности: допустим, тренер юношеской сборной по плаванью
возраст: 26
ориентация: гетеро
Моя маленькая Алиса, наши родители сорвали просто сраный джек-пот в рандомной игре "Роди ребенка" виде двух сыновей, которых стоило утопить еще в младенчестве, а новоиспеченным маме и папе - прибегнуть к химической кастрации, дабы больше такого не случалось. Но, если меня они хотели, то тебя, видимо, сделали под лозунгом "А че нет то? Поржем" и дали тебе просто охренительнейшее имя. Ладно-ладно, тебя они тоже хотели, верили, ждали, надеялись и еще раз верили, потому что видели что-то такое в мои маленьких глазках-бусинках, от чего волосы на заднице шевелились. Да-а-а, я подкинул им знатно проблем, а вот ты вбил последний гвоздь в крышку их гроба.
Элли, крыша твоего домика сорвана давно и безнадежно и никакие красные туфельки тебе не помогут перенестись в сказочную страну, где мир, радость, счастье и радужные пони скачут по лугам из сахарной ваты и желатиновых мишек. Нет во всем свете того лекарства, которое может тебе помочь стать нормальным, а твое сердце разбито той стервой, с которой я сошелся несколько лет назад, жил вместе и даже нажил ребенка. Да-да, в тот вечер нашего с ней знакомства я пришел домой не столько грустненьким, сколько пьяненьким, переспал с ней и понял, что это "мое", а она как-то забыла уточнить, что встречается с тобой. Понимаешь, что на протяжении какого-то времени мы были чу-у-уть ближе, чем обычно, трахая одну и ту же дамочку, но понятия не имея друг о друге - не так мы были близки, чтобы присылать друг другу нежные сообщения о том, что случилось за день, перед сном, обмениваться фотографиями пассий, смотреть женские мелодрамы под ведерко мороженого и обсуждать наши жизни. Знаешь, что могло бы нам помочь? Разговоры, Элиас! Раз-го-во-ры! Это когда ты открываешь рот, произносишь какие-то звуки и вступаешь с ругим человеком в коммуникацию, понимаешь? Давай, попробуй! Говорят, это здорово упрощает жизнь, но есть у меня мысль о том, что все красноречие досталось мне, а еще харизма, ну и большая часть остроумия, а тебе... блин, ну тебе должно было что-то тоже достаться. Короче, я прекрасно помню тот момент, когда ты вернулся в квартиру, которую мы снимали вместе, сказал, что нам нужно поговорить и поставил на стол бутылку вискаря. О да, маленький негодник, ты знал, как достучаться до моего черствого сердца, ты подобрал к нему алкогольный ключик, открыл эту дверцу нараспашку и ворвался внутрь, расставляя все точки над "и". Ты долго подбирал слова, долго подводил к интересующей тебя теме, хотя нахрена?! Ты и так все прекрасно знал, даже имел на руках неопровержимые доказательства, но хотел услышать это именно от меня. Тогда я отвечал на все твои вопросы абсолютно без задней мысли, ведь я все еще бултыхался в океане незнания и смотрел на нежно-розовое небо влюбленности в ту суку.
А потом ты просто охренительно разбил мне лицо и сломал два ребра, хотя и от меня целым не ушел - вывихнул об меня обе кисти и лишился куска плоти на плече, которую я тупо откусил. В больничке, кстати, мы лежали на соседних койках.
И после выписки ты пообещал мне вколотить каждый мой зуб мне же в глотку, если еще раз ступлю на порог нашей квартиры или попадусь тебе на глаза. Щито поделать, кажется, у тебя к ней были действительно что-то серьезное, а до нее просто катастрофически не везло с противоположным полом - просто ты все искал свое "один раз и навсегда", а бабы они такие, они коварные, им было неинтересно связываться с тобой и с гораздо большим удовольствием отправляли тебя во фрэндзону. Я много раз предлагал тебе перестать бегать за ними, но ты то все и всегда знаешь лучше меня, ты то считал меня конченым неудачником, не способным ни на что. Просто ты был хорошим мальчиком, Алиска.
В какой-то момент ты решил, что тебе надоело быть хорошим парнем, эдаким дворовым парнишкой, которого все любят, с которым все дружат, но всерьез не воспринимают. Черт знает, что было у тебя в мыслях, зато я знаю, что было в мыслях у меня - "ААААААА!!!! ЙОПТВОЮМАТЬЭЛИАС!!!" Я всего-навсего приехал за своими вещами и едой из твоего холодильника. К этому моменту я уже успел пожить с той барышней, разойтись с ней и переехать на другой конец города, но решил, что пришло время забрать все свое шмотье, а ты уже достаточно зализал свои раны и больше не хочешь меня убить. Хлипкая дверь не слетела с петель, но и особых усилий прилагать, чтобы ее открыть, не пришлось. Я прошелся по квартире до кухни, зовя тебя по имени - не столько хотел увидеть, сколько удостовериться, что тебя нет дома. Захватил бутылку пива из холодильника, ведь с ней веселее, открыл ее и по своему обыкновению бросил крышку в умывальник, продолжил свой путь к ванной, где меня ждал невероятный сюрприз. Просто охренительный сюрприз! Просто охуитительный сюрприз!
Я орал, как маленькая девочка, увидевшая Джастина Бибера, потом я долго матерился, не в силах найти хоть одно слово из тех, что можно печатать, а ты просто смотрел на меня, потому что понимал, что успокаивать меня бесполезно. Ты сказал, что ее никто не будет искать, потому что ты все уладил, а я как-то слабо верил в это, смотря на тело мертвой девушки в твоей ванной...

я ищу тебя для игры, а не только ради второго человека с такой же фамилией на форуме, так что разминай пальчики и настраивайся. да, я не самый активный игрок, но тем не менее! не умею и не хочу играть только агнст и драму, но и постоянно упоротость играть не могу, поэтому я планирую разноплановые отыгрыши.
давай сделаем так, чтобы я наконец то повзрослел, а ты окончательно слетел с катушек или все-таки выровнялся.
приходи ко мне, заинька, и мы намутим феерию!
Ваш персонаж: эдакий болтливый засранец, который уверен, что можно говорить все и ничего ему за это не будет. ни морально, ни физически не готов к тяжелому труду, поэтому был уже и бариста, и флористом, и ведущим свадеб, и вольным художником, и даже пытался попасть в космонавты (к сожалению, не дошел даже до второго этапа). почетный донор крови, потому что за это платят и дают шоколадку. фатасмагорический раздолбай, фонтанирующий дурацкими идеями для стартапов. постоянный обитатель вокзалов и аэропортов, потому что там можно и поспать, и помыться. гениальный игрок в классики и резиночки, потому что на ком он только не прыгал. потрясающий создатель подкатов, типа "вообще я предпочитаю ад, но тебе покажу рай". мастер починки дверных ручек и чего угодно при помощи скотча и волшебной фразы "Да ну нахер!".
Пример вашего поста:

TAKE ME HOME, BJÖRN
я еще подзаработаю и стану другом/братом/врагом/парнем/etc.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

mgk  |  около 25ти  |  профессия
парень с дальнего севера, что всю жизнь грезил об океане, потому что там нет этого гребаного холода
это будет точно отрицательный персонаж: подлый, нервный, агрессивный, но верный, как собака. со своими принципами и отвергающий многие стереотипы, как он сам считает. пытается расширить границы своего сознания и проверить самого себя на прочность, прыгая со скалы или привязывая лонгборд к Chevrolet Camaro, крича, чтобы водитель давил педаль в пол. это не jackass нового поколения, но один из тех, кого называют долбоебом, просматривая его ролики на youtube.
классный образ, правда? а фишка в том, что нет его еще толком  поэтому я готов подстраиваться и меняться, но плюшевым зайкой точно не буду.