[NIC]Jeremiah Moon[/NIC][AVA]http://funkyimg.com/i/2urLg.gif[/AVA][SGN][/SGN]
✉ ⇢ 02/11/2016 «Трагедия в Нейплсе унесла сотни жизней». В городе на северо-востоке Соединённых Штатов произошло массовое самоубийство. Полиция пока не разглашает точное количество жертв. Предположительно, все жители города мертвы, включая женщин и детей. Шериф отказывается предоставлять информацию, ссылаясь на тайну следствия. ✉ ⇢ 27/11/2016 «Самое масштабное самоубийство последних лет». В штате Мэн появился новый город призрак - все жители мертвы. Полиция предполагает, что массовое самоубийство произошло по религиозной причине. Жители исповедовали культ личности Проповедника. Следствие ведется. ✉ ⇢ 30/11/2016 «Найден очевидец происшествия в Нейплсе». Молодой человек был найден туристами недалеко от города. Психологи предполагают, что он жил в изоляции несколько лет. Из-за потерь крови он потерял сознание на берегу реки Сако, где его обнаружила семейная пара. Характер полученных ранений говорит о том, что на него напало дикое животное - глубокие царапины по всему телу и укус в районе плечевого сустава. Документов и свидетельств его причастности к городу найдено не было. У полиции пока нет объяснения, почему он выжил во время трагедии, произошедшей месяц назад. ✉ ⇢ 15/12/2016 «Полиция в тупике?». Молодой человек, который мог рассказать о произошедшем в Нейплсе, продолжает хранить молчание и отказывается сотрудничать со следствием. Врачи предполагают психологическую травму, но точного диагноза всё ещё нет. Психологи штата продолжают работу, которая пока не принесла никаких результатов. |
M A K E M E B E L I E V E A G A I N
- - - - - - - - -
Jeremiah Moon and Chris Yeats
Phillip Lyesmith and Stefan Essex
«тот, кто считает, что они живут в двадцать первом веке и средневековье давно кануло в Лету,
может проехаться по небольшим городам Америки, чтобы понять,
как сильно он з а б л у ж д а е т с я.»
Нейплс, штат Мэн. |
В С Е У З Н А Ю Т О Б Е З Ь Я Н У, О Б Е З Ь Я Н А Н Е З Н А Е Т Н И К О Г О.
К О Г Д А - Н И Б У Д Ь Т Ы С М О Ж Е Ш Ь С Т А Т Ь Н О Р М А Л Ь Н Ы М, Н Е С М О Т Р Я Н А В С Ё Т О, Ч Т О С Т О Б О Й П Р О И З О Ш Л О.
К О Г Д А - Н И Б У Д Ь Т Ы С М О Ж Е Ш Ь Н А Ч А Т Ь С Ч И С Т О Г О Л И С Т А.
Е С Л И С О Ж Ж Е Ш Ь В С Е П Р Е Д Ы Д У Щ И Е.
- - - - - - - -
- «Т Ы З Н А Е Ш Ь Е Г О?» -
Фотография ложится перед его глазами. Удивленный взгляд на того, кто стоит у стены, скрестив руки на груди. Этот парень ему не нравится - от него веет опасностью, он напряжен слишком сильно для простой беседы. Обещали, что всего-навсего поговорят, зададут пару вопросов и отпустят. Никто не обещал свободу. Никто не обещал, что сможет вернуться обратно, в лес. Просто отпустят - понимай, как считаешь нужным. Думай, как знаешь. Делать, что хочешь, нельзя.
Осторожно проводит по гладкой поверхности пальцами, бережно, аккуратно, будто может ей навредить. Берёт в свои руки, подносит к глазам. Брови сходятся к переносице - старается что-то вспомнить, узнать лицо, что смотрит на него с глянцевой карточки. У парня на фотографии похожий цвет волос, похожий разрез глаз, похожая форма носа и точно такие же, как у него, часы на правой руке. С белым циферблатом и коричневым ремешком, ему их подарил отец на пятнадцать лет. Тогда отец сказал, что время ничего не значит, что их время на этой земле отведено Всевышним, что он не сможет ничего сделать, когда придёт его время умирать. Отец говорил, что никто из людей ничего не решает - они все во власти Всевышнего: он, она, они, все вокруг. Те, кто думают иначе, просто не понимают - истина им еще не открылась. Они слепы в своей вере в других Богов. Они идут за лживыми пастырями, подобно стаду баранов, которое пастух ведёт на убой.
- «Т Ы З Н А К О М С Н И М?» -
Протягивает фотографию обратно той девушке, что положила снимок перед ним. У неё длинные волосы цвета огня и изумрудно-зелёные глаза. Она сжимает свои пальцы обеих рук, сцепив их в замок и положив на стол, и едва сдерживает нервозность. Это сквозит в каждом её жесте - он практически чувствует этот запах, эти вибрации, рывками растекающимися по замкнутому пространству. Чувствует, как она заражает его своим состоянием. Чувствует, что тоже начинает нервничать. Он откидывает на стуле и с шумом втягивает носом воздух, наслаждаясь этим состоянием. Это странно, это непривычно, это ему не свойственно. Хочет скопировать её позу, её манеру поведения - сесть так же, сложить руки так же, взглянуть на неё так же, чтобы она осознала, что он понимает её. Она смотрит на него несколько взволнованно, с какой-то абсолютно непонятной заботой. Мать никогда так не смотрела на него - он плохо понимает, что такое забота, но полагает, что выглядит она именно так. Почему она так делает? Зачем так поступает? Она повторяет свой вопрос - узнаёт ли он человека на фотографии - он только отрицательно качает головой в ответ.
Девушка возвращает снимок обратно, надавив на его центр и двигая им по поверхности стола. Она говорит слишком быстро, тараторит, глотая окончания и теряя часть слов. Короткие предложения, рваные, какие-то покусанные, он не успевает следить на ними. Для него все сказанное не имеет никакого смысла. Она говорит, чтобы он смотрел внимательнее, искал сходства, как на детской логической загадке из двух картинок. Она говорит, чтобы он сосредоточился, чтобы рассказал ей всё, что помнит. Она говорит, что эта фотография - его последний шанс вспомнить его прошлое.
Будто он его забыл. Будто он когда-то его не помнил.
- «Т Ы П О М Н И Ш Ь Е Г О?» -
Он не отвечает - хранит молчание, как обычно. За всё время здесь он не проронил ни звука - окружающие и так постоянно нарушают тишину. Они убивают её, рвут на лоскуты неожиданными вскриками и злым шипением, резкими хлопками и обещаниями, которые никогда не выполнят. Они не умеют тихо двигаться, не умеют держать язык за зубами - им нужно постоянно давать о себе знать, чтобы никто не забывал об их существовании. Ропот, шум, гам - это всё сливается в единый звуковой фон, однородный, практически однотонный, неразделимый. Они все будто боятся остаться наедине со своими мыслями, ощущениями; им постоянно нужно заполнять пространство лишними звуками, наполнять его тем, что не несет никакой смысловой нагрузки, тем, что абсолютно неважно.
Девушка поворачивается к парню у стены, она вздыхает и сжимает пальцы на переносице. Она говорит, что она сдаётся, что она больше не в состоянии что-то сделать - врачи сказали, что всё в порядке с голосовыми связками и слуховым аппаратом, а развитие соответствует норме возраста. Он должен понимать, о чем они говорят, и понимает, судя по невербальным признакам, но всё равно не хочет им помогать. Возможно, дело в полученной травме от увиденного. Возможно, дело в каком-то религиозном обете. Возможно, что-то ещё - она не знает, она никогда не сталкивалась с таким и её в прямом смысле трясёт от него, сидящего напротив и только смотрящего на неё взглядом загнанного оленя.
Она больше не хочет в этом участвовать. Она больше не будет в этом участвовать. Она шла работать в полицию, готовая сделать всё, что в её силах, но сейчас они на исходе, как и её терпение. Черта. Он подвёл её к самой черте, когда она готова собраться и самолично задушить его - возможно, стресс подтолкнёт его и он наконец то перестанет молчать. Её губы искривляются в грустной усмешке. Парень со скрещенными руками подходит к ней, ободряюще хлопает по плечу и помогает подняться, подводит её к двери, где они замирают, о чём-то тихо разговаривая.
- Иеремия, - он нарушает повисшее затишье, неожиданно даже для самого себя, - Это Иеремия. Это я.
- «Я П О М Н Ю Е Г О.» -
Слова даются с невероятным усилием. Его голос сиплый, хриплый, шипящий. Ему сложно говорить, сложно произносить звуки, отличные от тех, к которым привык. Он научился имитировать свист птиц и шелест листвы, рык волка и перещёлкивание лис. Научиться имитировать человеческую речь ему еще только предстоит.
Он не разговаривал последние десять лет или и того больше - потерял счет годам, сезонам и фазам луны достаточно давно. С того момента, когда он ушёл в лес, он произнёс одно-единственное слово только один раз. Это была действительно холодная зима, затяжная, его запасы подходили к концу, а морозы только усиливались. Не жёг костров, ведь дым мог привлечь внимание - его нашли бы в течении недели, если не раньше. Он предпочёл бы умереть, сгинуть, но не раскрыть своего местонахождения. У него не осталось выхода, кроме как вернуться в город. Голод лишил его рассудка, а тепло дома, в который он забрался, подействовало одурманивающе. Тогда он обжёг руки, держа замёрзшие ладони на батарее - они потеряли чувствительность, а он потерял чувство времени. Когда пришли хозяева и застали его, зачем-то произнёс "Извините" и ринулся к заднему входу, тому, через который и попал в их дом.
Больше он не попадался на глаза никому из жителей города. Его имя вычеркнули из всех списков, будто его никогда и не существовало - было проще отказаться от него, чем искать его самого. Воплощение позора по мнению его родителей, его братьев и сестёр. Само безумие. О нём никогда не говорили вслух, не обсуждали мотивы его поступка и не искали оправдания - только шёпотом, за закрытыми дверьми, предполагали, что он сошёл с ума, так и не набравшись сил признать Истинного Бога. Это же не всем дано. Ему это было не дано.
Испорченный. Растлённый. Поддавшийся искушению. Все согласились признать его отступником истинной веры и забыть о нём. Выбросить из своей головы и стереть из памяти. Именем второго пророка, его именем, назвали другого ребёнка и всё вернулось на круги своя.
Это был последний раз, когда он контактировал с людьми. Но когда именно это произошло? Год назад? Три года назад? Скорее, около семи лет - это была одна из его первых зим, проведённых в лесу. Тогда ему не хватало опыта, чтобы рассчитать всё правильно. Больше он так не ошибался.
- «Н О Я Н Е З Н А Ю Е Г О.» -
Парень уводит девушку, аккуратно придерживая ту за поясницу. Он внимательно следит за этим, но моментально отводит взгляд, как только они замечают это. Парень со смехом отмечает, что она ему понравилась, и интересуется, нет ли у неё каких-либо фантазий по поводу современных отшельников, абсолютно больных на всю голову, а то он мог бы оставить их наедине на пару часов. Она советует ему прикрыть рот и закрывает дверь за своей спиной. Громкий хлопок - он остаётся в одиночестве.
Он расправляет лёгкие, глубоко вдыхая.
Он ложится корпусом на стол, подкладывая руки себе под голову.
Он бы предпочёл, чтобы она осталась с ним.
Дверь снова шуршит по полу - её стоило бы немного приподнять над полом, чтобы открывалась практически бесшумно, но, видимо, это никого не заботит. У него вообще сложилось впечатление, что они не особо заботятся о тех, кто попадает в эту комнату. Поворачивает голову, чтобы посмотреть себе через плечо. Ожидает увидеть охранников, которые проведут его в камеру, но вместо них - незнакомый парень со светлыми волосами и серьёзным взглядом. Новый детектив? Новый врач? Новый журналист? Он имеет только поверхностное представление о людях этих профессий: первые задают много коротких вопросов и долго ждут его ответов, вторые - спрашивают о здоровье и тыкают в него иголками, а третьим гораздо больше нравится слушать себя, чем его.
Он отводит взгляд, лениво поднимается и касается спиной спинки стула. Его просят положить руки на стол. Выполняет, ведь не видит смысла сопротивляться - ему всё равно некуда бежать. На его запястьях тут же застёгивают наручники, цепь от которых уходит к кольцу, вбитому в пол. Удивленно смотрит на металл, что холодит кожу и одновременно впивается в неё неровными краями. Несколько раз встряхивает рукой, будто проверяя прочность материала и внимательно вслушиваясь в последующий звон.
Незнакомого парня, что только что вошёл, предупреждают, что он не говорит - он зря потеряет время, которое мог бы провести в любом другом месте. Парню говорят, что за неделю, что его здесь держат, он впервые заговорил минут десять назад, но это им не дало ничего - они и так всё это знали. Парню говорят, что он - тупой баран, который не хочет сотрудничать со следствием.
Пока окружающие его люди разговаривают, он продолжает трясти наручниками - равномерный звон его успокаивает, но раздражает остальных, о чём ему тут же сообщают хлопком по столу и приказом перестать. Только на мгновение теряет контроль - повернувшись к приказавшему, он оскаливается, обнажая зубы, тихо рычит через нос, сжимает руки в кулаки... Нельзя. Не место и не время - их больше, ты не вытянешь. Расслабляется и запрокидывает голову назад, подставляя одно из самых уязвимых мест - шею -, кладет ладони на стол - всем своим показывает, что беззащитен, что не будет ничего предпринимать, что усвоил урок.
Говорить, правда, он больше не собирается.
Это дело не раскрыть. Это первое, что он слышит, когда предъявляет удостоверение и объясняет, что его привело. Шериф окидывает его равнодушным взглядом и пожимает плечами. Йейтс удивлен. Обычно его документы изучают внимательно, смотрят в лицо, сверяют с фотографией, недоверчиво вчитываются в каждую букву. Не спешат передавать дело федералам, не доверяют сопляку. В таких, небольших городах сложнее, чем в крупных, сказывается патриархальный уклад и въевшийся в сознание трепет перед чужими сединами. А еще - недоверие к чужакам. Но в этот раз все иначе.
Это дело не раскрыть, повторяет коп, к которому его отправляют за материалами по делу. Это второй фронт обороны местных, на этом этапе делается все, чтобы их собственные наработки и материалы следствия не попали в чужие руки - пусть чертовы федералы сам роют носом землю, раз такие умные. Но сейчас его как ни в чем не бывало приглашают следовать за собой. Никто не хочет конкурировать с ним в этом расследовании.
"Материалы дела" - стол, заваленный разбухшими от бесчисленных страниц папками - компьютер в этом захолустье только у шерифа. Йейтс не против, он любит работать по старинке. Бумага сохраняет куда больше информации, чем цифровые носители - не только о содержании отчета, но и о том, кто его писал, кто раз за разом его перечитывал. Он может понять, какие версии казались им правдоподобными, и кого подозревали больше других: самые толстые папки сами собой открываются на нужных фотографиях, текст у переплета слегка размазан там, где страницы снова и снова проглаживали ладонью.
Под склад для улик этого дела отведена целая комната, от пола до потолка забитая обвешанным бирками хламом, - на изучение могут уйти месяцы, говорят ему. Одному тут не справиться. Йейтс благодарит за участие, но отказывается не предложенной помощи. У него есть небольшое преимущество - он никогда не забывает то, что однажды видел.
В третий раз ему повторяют, что ситуация безнадежна, когда он встречается с детективом, который занимается этим делом. Невысокая женщина с теплыми зелеными глазами и ярко-рыжими волосами - удивительный цвет. От всех остальных, с кем он успел поговорить об этом деле, детектива Кинг отличает не только цвет волос, но еще и сосредоточенная, печальная какая-то решимость во взгляде, означающая, что ей не все равно. Она - первая, кто говорит, что у них есть свидетель. Не "ну этот маугли" не "псих какой-то". Свидетель. И это подталкивает Йейтса к следующему решению.
Она немного удивляется, когда он предлагает ей продолжить работу над этим делом вместе, но соглашается. Не потому что у нее нет выбора, хотя это так. Что-то держит ее в этом деле, что-то в нем не дает ей покоя, и Йейтс понимает, что напарника лучше ему не найти, хотя это неправильно и у нее уже есть напарник. Но по закону местные власти должны оказывать федеральным агентам всяческое содействие и шериф вынужден подчиниться.
Первое время он только изучает материалы, просматривает улики по списку. И следит за допросом их единственного свидетеля. Не входит, не заговаривает, не вмешивается - наблюдает через зеркальное стекло, не издавая не звука. Допросы в исполнении детектива Кинг и ее напарника - грамотные, но бесполезные, не дают результата, и уже в первые полчаса, Йейтсу ясно, что ничего не изменится. Но он не предлагает им прекратить, а жадно наблюдает за свидетелем, пристально изучает его реакции. Он подмечает, как осторожно, почти ласково, пальцы скользят по лощеному краю фотографии, как взгляд из рассеянного становится сосредоточенным, отвечая на мягкий голос детектива Кинг. Как напрягаются плечи парня в допросной в ответ на крик, как тот вздрагивает и настороженно замирает, словно испуганное животное, заслышав лязг двери, которую не поправляли, кажется, с самой установки пятьдесят лет назад.
Животное. Он больше похож на животное, чем на человека, говорит детектив Фернандес, который ведет допрос вместе с Кинг. Его наблюдательность подкупает, и от нее так же нет толку, как и от вопросов, которые он задает. Йейтс замечает, что Кинг косится на напарника с неодобрением. Фернандес игнорирует - он из тех самодовольных провинциальных полицейских, которые считают, что женщинам в полиции не место, и мнение Кинг ничего дня него не значит. От него Йейтс впервые чувствует в свой адрес ту самую ожидаемую неприязнь. Все то, к чему он привык: недоверие молодости, отвращение к Бюро. И капля снисходительного презрения, свойственная напичканным тестостероном самцам, завидевшим типичного задрота. Йейтса это не беспокоит, совсем. Он перерос эту проблему, у него диплом психиатра, он может разобрать Фернандеса с его мелкими комплексами и безуспешными попытками привлечь родительское внимание на микроскопические позорные составляющие. Не первый и не самый одаренный ребенок в семье, бывший отчаянный хулиган, присмиревший и вставший на сторону закона только лишь потому, что увидел в этом простой способ получить власть над теми, кто умнее и богаче его.
Йейтс знает, он сам вырос в месте, похожем на это. Живописная природа, свежий воздух. Несколько тысяч жителей, знающих друг друга в лицо, и живущих почти натуральным хозяйством. Многодетные семьи. Консервативные взгляды. Религиозность. Неприкрытая неприязнь к чужакам.
Он был подростком, когда на крутом горном склоне недалеко от их городка, перевернулась машина и погибли люди. Он находился неподалеку, видел трупы - среди них были дети, его ровесники. Тогда он впервые видел смерть кого-то настолько молодого. Это было ужасно несправедливо, и его безупречная память сохранила это навсегда.
Предполагали автомобильную аварию, но выяснилось, что это убийство - и город как-то в один миг запестрел от чужих полицейских. Йейтсу было запрещено разговаривать с полицией самостоятельно, но он увидел достаточно, чтобы запомнить, как сплотились жители города против угрозы вторжения в их маленький мирок. Как безрезультатно бились бедные копы, в попытке добиться хоть каких-то ответов - даже шериф, который должен был помогать, делал все, чтобы чужаки поскорее убрались из города. И всякий раз, задавая очередной вопрос, копы видели только одно - вежливую улыбку, прикрывающей абсолютное равнодушие. Эти улыбки всплывали в его воспоминаниях и сейчас.
Детективы и криминалисты уехали, город вернулся к прежней жизни, словно ничего и не произошло. А через месяц, из газеты, оставленной каким-то проезжим, Йейтс узнал, что виновных в аварии так и не нашли. Он рассказал родителям - им было все равно. Пятеро людей, которых он теперь знал по именам, навсегда исчезли с лица земли, а ему просто велели забыть об этом. Но он не мог забыть. Ни тот день, ни мешки для трупов, которые поднимали от подножья холма, ни улыбающихся со страниц газеты людей, которых уже не было в живых. Через неделю он влез багажник проезжавшего мимо грузовика с овощами и навсегда уехал из города. Это изменило его жизнь, наполнив ее совсем другими воспоминаниями.
У жителей Нейплса не будет такого шанса.
Кинг не похожа на Фернандеса, в ней чувствуется преданность своей работе. Она выкладывается на допросах полностью. Она делает все, чтобы расположить Иеремию - его зовут Иеремия, так он сказал, - к себе, и ей это удается, но она слишком устала и слишком вымотана этим безнадежным делом, чтобы это заметить. Йейтс не говорит ей об этом, просто предлагает ее сменить.
Эта допросная - или палата для буйно помешанных, трудно сказать, на что похоже больше, - слишком маленькая для троих, а для четверых - тем более, поэтому, выслушивая все инструкции от охранников, он вежливо, но решительно просит их уйти. Да, он видел, на что этот способен. Нет, он не беспокоится за свою безопасность. Они выходят и не говорят ему, что он такой же ненормальный, как дикарь, которого собирается допрашивать, только потому что помнят о субординации, Йейтс читает это в их глазах. И снова ничего не имеет против: сдержанность и уважение к правилам - полезные качества.
Он подходит ближе, намеренно не совершая резких движений, не производя громких звуков. Останавливается напротив, давая возможность себя изучить и сам всматривается в лицо, на этот раз не отделенное от него зеркальной перегородкой.
- Здравствуй, Иеремия. Я - агент Йейтс. Кристофер Йейтс. Можно сесть?
Он не ждет реакции, по крайней мере, немедленной. Ему хватает того, что никакие сигналы, которые он готов воспринять, не свидетельствуют о протесте. Выдвигает стул, осторожно, чтобы избежать скрипа металлических ножек о напольную плитку, опускается на сиденье. Кладет руки на стол, позволяя увидеть раскрытые пустые ладони, а только потом переплетает пальцы.
- Мне очень жаль, Иеремия, пока тебя не могут отпустить, - произносит он с сочувствием, которое на самом деле испытывает.
Кем бы ни был этот человек, что бы он ни сделал, сейчас он вырван из своей естественной среды, окружен враждебно настроенными людьми и лишен свободы - сочувствие, это то, что должно испытывать к любому в его положении.
- Но я все равно хочу спросить. Чем я могу тебе помочь?
[/float]- О нет, Эссекс, - Филл качает головой. Он опускает подбородок и смотрит на блондина, странно улыбаясь. Наклоняется вперед, будто это поможет скрыть мимику на лице. Ловит себя на мысли, что ему доставляет невероятное удовольствие замешательство Стефана. А еще ему нравится положение их тел - достаточно близко, чтобы бывшего друга можно было детально рассмотреть, подметить все перемены. Сорок лет не могли пройти даром, но кроме физических и внешних изменений мага гораздо больше волнуют внутренние изменения: что в характере осталось, а что кануло в Лету. Говорят, физиогномика действительно работает - хмурые люди гораздо раньше получают морщины между бровями, а жизнерадостные - у уголков губ. Еще говорят, что глаза - зеркало души. Осталось всего-ничего - разобраться, что означают глаза с гетерохромией: бездну в кристально чистом озере, в которой маг рискует утонуть, или нефтяное пятно, расползающееся по морю, которое убивает все живое?
[/float]- А ты еще ничего! - отмечает маг, - Когда я телепортировался первый раз, после этого я блевал, наверное, часов шесть. Разумеется, в какой-то момент стало нечем, поэтому мой организм показал, из чего он состоит: желчи и крови. Не самое приятное наблюдение, признаюсь честно, - высовывает язык. Он правда хочет казаться сочувствующим и сопереживающим, чтобы хоть как-то облегчить положение Стефана, но уж слишком веселит его состояние дампира, поэтому выходит все неправдоподобно - все тот же привычный задор в глазах и та же веселая улыбка на губах.
[/float]- Ты меня, что, гипнотизируешь? - Лайсмит сначала подает вперед, прищуривается, чтобы лучше рассмотреть мимику блондина, а потом отстраняется не столько от самого Эссекса, сколько от той грандиозной волны заботы, что нахлынула на него. Маг не уверен, что сможет ей противостоять или хотя бы устоять на ногах - обязательно расплавится, как шоколад в микроволновке, - Ты, блин, совсем охренел? - ему достаточно нескольких секунд, чтобы завестись снова. Причина другая, но итог тот же - Локи снова начинает паниковать, - Не делай на мне эти свои вампирские штуки - я их видел и знаю, чем они заканчиваются. И на мне их пробовали... - ему очень хочется соврать, но свежи еще воспоминания о том жизненном опыте. Приятные, кстати, - И они сработали, - запнувшись, добавляет, - Тогда это закончилось тем, что мы проснулись в одной кровати и это было... потрясающе. Феноменально. Просто охренительно. Возможно, один из лучших сексов в моей жизни, но я не согласен делать с тобой то же, что я делал с ней. Ты можешь рассчитывать только на это, - Локи рывком переносит вес тела вперед, вставая на четвереньки перед Стефаном, и легко касается губами его лба, - Никаких таких штук впредь, - быстро произносит, моментально поднимаясь на ноги и чуть ли не отскакивая в сторону.
[/float]- А ты ничего такой. Я б с тобой замутил, будь ты другого пола, - задумчиво произносит, растягивая слова, - А вообще, почему я прошел проверку? Это ты повлиял своим суровым авторитетом? Что ты пообещал проверяющему? Луну, солнце и звезды или себя на несколько часов? Или они просто не смогли разобраться в бардаке в моей голове, поэтому махнули рукой? Тебе, кстати, что-нибудь рассказали о том, что они нашли там? Какие-то нюансы, о которых я предпочел бы умолчать?
[/float]- Не наших планах, а моих, - несколько занудно поправляет своего спутника Филлип, - И можно подумать, что если бы я тебя предупредил, в твоем внешнем виде что-то в корне поменялось бы... - фыркает маг в ответ на реплику о внешнем виде блондина, - Футболку парадную бы одел или пистолет прихватил? Не переживай, солнышко, тут всем насрать на то, как ты выглядишь, пока я плачу, - Локи ослепляюще улыбается парню, - Тут не все, но многие за другую команду играют, если ты понимаешь о чем я, - он заговорщицки подмигивает и добавляет, - Ну, знаешь, предпочитают тех, от кого не веет запахом геля для укладки волос и средства для депиляции груди, поэтому расслабься и чувствуй себя, как дома. Хотя нет, лучше просто расслабься, как будто ты не дома.
[/float]- Я уже давным давно определился, - лениво произносит Филлип, потягиваясь и запрокидывая голову назад, - Я. Уже. Давно. Все для себя решил: во-первых, ни в коем случае нельзя понижать градус напитков, - подхватывает бокал, поднимает его чуть вверх, поддерживая за дно второй рукой, тем самым показывая блондину то, о чем говорит, - во-вторых, никогда и никому ничего не обещать, потому что это чревато последствиями. В-третьих, не заикаться в это стране об ориентации, а то это подкинет тебе приблем и не поймешь, откуда прилетело, - опирается обеими локтями о стол, складывая руки одну на вторую, и подается вперед, - А в-четвертых, никому и никогда не доверять на все сто процентов, потому что всегда присутствует гребаный человеческий фактор, - последние три слова Лайсмит разделяет паузами, во время каждой склоняя голову то к левому плечу, то к правому.
[/float]Филлип ухмыляется сам себе одним уголком губ.
[/float]- И я представляю, как ты будешь узнавать, с кем последним они общались. Устроишь массовый допрос? Огласишь свой вопрос по громкой связи? Превратишься в ниндзя-ассасина и начнешь играть в преследование? Ну, все эти скандалы-интриги-расследования в стиле "Крепкий орешек. Версия от Стефана Эссекса"... - Лайсмит устало выдыхает и сжимает переносицу указательным и большим пальцем, - Прости, но ты способен только окончательно меня закопать. Вбить последний гвоздь в крышку моего гроба. Вернее, уложить меня в гроб и передать молоток тому, кто об этом попросит, а я боюсь, что тебя попросит тот, кто любовью ко мне не пылает, - убирает руку от лица, - Это, все вот это... скажем так, не твой вариант решения проблемы. Не твой стиль. Ты, как слон в посудной лавке под бутиратом, оставляешь после себя только выжженное поле и руины, а это немного противоречит концепции моего видения о том, как и что нужно делать. Но если мне понадобится устроить погром в исполнении ребят с большими пушками, я обязательно попрошу об этом тебя. Поэтому, пожалуйста, давай ты мне просто расскажешь что-нибудь отвлеченное и мы наконец то забудем об этом - я услышал уже все, что мне было нужно, - поднимает бокал и протягивает его в сторону блондина, после чего уже весело улыбается, - Принцесса, просто забудь и расслабься. Это не твои проблемы, поэтому нет причин грузить твою чудесную голову чужими неурядицами, - тихонько ударяет краем стакана о стакан Эссекса, - Давай, нам нужна новая тема - нашим отношениям нужен новый виток, чтобы они перестали ходить по кругу. Что у тебя в жизни происходит помимо работы? Там же что-то происходит?